Рут Ренделл - Эксгумация юности

Фрея и ее предстоящая свадьба были в данный момент самой популярной темой бесед в семействе Норрис, хотя сам Алан придавал этому событию весьма мало значения. Из небольшого семейного торжества в уютном старом пабе эта свадьба превратилась в вечеринку для двухсот человек в прибрежной гостинице. Тем больше оснований для Розмари купить себе платье, от чего она постоянно отказывалась из-за высокой цены, всегда приговаривая, что она и сама может сшить не хуже. Алан не мог с этим согласиться, но вслух ничего не говорил. Он по-прежнему предлагал ей выделить приличную сумму на готовый костюм, хотя такое предложение было ему не совсем по душе. Из них двоих именно он был феминистом, которому никогда не нравилось представление о муже как о семейном кормильце, дарящем супруге щедрые подарки. Нет, он все-таки придерживался мысли о совместном пользовании материальными средствами. Но все это не имело значения, поскольку Розмари настаивала на том, что сама сошьет себе наряд. Алан предполагал, хотя ни разу о том не заикнулся, что скорее всего такая задача ей не по силам.

Однажды он вдруг понял, насколько мог это понять мужчина, что одежда, которую она шила с тех пор, как они поженились, не была такой уж безупречной. Отвороты получались неровными, кромки спереди были длиннее, чем сзади, вырезы, прорези для пуговиц и обшлага получались не совсем симметричными. Одежду, которую шила его супруга, всегда хвалили только потому, что она делала ее сама, а не потому, что та хорошо выглядела. Медно-красный шелковый костюм теперь пополнит эту коллекцию, но получится, должно быть, еще хуже, чем обычно; Алан признавался себе в том, что Розмари, которая никогда не обучалась этому ремеслу, теперь стала шить хуже, потому что постарела. Ее пальцы стали менее ловкими, и ей нужны были новые очки. Прежде они редко посещали большие вечеринки или важные мероприятия. Предстоящее торжество было очень значительным, и Алан представил, как он сопровождает Розмари — в статусе супруга, которым он редко себя ощущал. Нет, ему будет неловко: он чувствовал это. И он совершил ошибку, когда в последний раз и уже более откровенно пытался убедить жену купить себе готовое платье.

— Говоришь, я растеряла свои навыки? — сказала она в ответ на его замечание, что вырез пиджака получился не таким ровным. А все потому, что она трудилась полночи…

— Да ты взгляни в зеркало. Сама убедишься.

— Я лишь вижу, что ты твердо настроен заставить меня надеть стандартное платье вместо чего-нибудь оригинального.

Они поспорили еще немного, но потом Алан сдался. Ему придется вынести и это платье, и жалостливые взгляды, а возможно, и неозвученные мысли гостей о том, что он слишком скуп, чтобы нормально одеть собственную жену. В общем, он угодил в ловушку половой дискриминации, которой так боялся. Днем они вышли на одну из своих длительных прогулок, но вынуждены были повернуть на Болдуин-хилл, вместо того чтобы продолжить путь по одной из лесных тропинок.

Розмари слишком устала, засидевшись далеко за полночь за своей вечной швейной машинкой.

— И после всех этих усилий ты даже не хочешь, чтобы я это носила…

Алан ничего не ответил. Он посмотрел на четыре припаркованных автомобиля на склоне зеленого холма, уходящего вниз мимо Болдуин-Понд к Блэкуэйр. В занятиях владельцев тех автомобилей, в отличие от него и Дафни, не было ничего необычного: кто-то курил, кто-то рассматривал в бинокль шпиль церкви Хай-Бич, виднеющийся вдали на фоне темно-зеленого леса, а кто-то просто дремал. Немного отступив от Розмари, Алан подумал о Дафни. Он теперь вспоминал ее каждый день: Дафни в отцовской машине, Дафни в его объятиях, Дафни, в темноте снимающая одежду. Нестерпимое желание обладать друг другом вытесняло страх разоблачения…

Алан по-прежнему носил ее визитную карточку в правом кармане пиджака. Ему, конечно, не следовало ее с собой носить. Он должен был оставить ее дома и спрятать в надежном месте. Розмари подошла к нему и взяла за руку — за левую руку, — в то время как правой рукой он нащупал в кармане визитку Дафни. Ему это показалось своего рода изменой и, ослабив пальцы, он вытащил руку из кармана. Они направились к дому.

— Думаю, мне нужно будет сразу прилечь.

— Я принесу тебе чашку чая, — сказал Алан.

Это была еще одна ловушка — устроенная супругой, которая заставляет его в качестве компенсации за неверность оказывать ей мелкие услуги. Но почему он подумал о неверности, если никогда не изменял ей?