Михаил Михеев - Запах «Шипра». Сочинский вариант

— Разве дочь живет не с вами?

— Именно, не с нами. Она поссорилась с моей женой и перешла в общежитие. Я сам не видел ее давно, она не бывает у нас. Итак, до субботы. Ждите моего звонка.

Я сидела на парапете набережной и смотрела вслед уходящему Владиславу Витальевичу. Я не опасалась, что он оглянется, он догадывался, что я могу смотреть ему вслед, и шел уверенно и неторопливо, всем своим видом показывая, что разговор со мной его ничуть не потревожил. Я дала ему понять, что знаю, что деньги у него есть, стараясь, чтобы это не походило на шантаж. Он спокойно согласился, уверенный, что ничего опасного в его признании нет, так как все это были слова и только слова. Но вот в простом разговоре о дочери выдержка ему вдруг изменила. Правда, он тут же разыграл роль отца, обиженного на свою дочь, но это была уже новая роль, он к ней не подготовился, и она плохо ему удалась.

Я убедилась, что приезжал он к Аллаховой именно за деньгами и эти деньги хранятся у него. Но пока Аллахова молчит, мои догадки будут выглядеть как беспочвенные подозрения.

Программа на сегодня была закончена.

Потерянный след моего бухгалтера меня не особенно тревожил. Почему-то я была сейчас стопроцентно уверена, что сам он сидит в Краснодаре у своей жены. Во всяком случае, сержант Кузовкин, конечно, уже там, и завтра я узнаю от Ковалева все новости.

Размышляя на ходу, я незаметно добралась до дома. Отворив уличную калитку, почуяла аппетитный запах жареной скумбрии. Негоже было к такому столу прибывать с пустыми руками, я вернулась к ближайшему «Гастроному» и купила бутылку вина, надеясь, что качество его будет пропорционально цене, так как название вина мне было незнакомо.

Рыба на самом деле оказалась превосходной — готовить Ирина Васильевна умела. Не знаю, как по части иностранной валюты, но в гарнирах к рыбе она тоже разбиралась, и давно я не ела с таким аппетитом. Под рыбу мы выпили по стаканчику. Ирина Васильевна не отказалась повторить еще и еще. Я пропустила свою очередь. Мне хотелось поговорить с ней о Владиславе Витальевиче, но при открытых окнах разговаривать на деликатные темы с Ириной Васильевной было затруднительно. Тут еще пришла ее соседка, ей тоже налили стаканчик. А я отправилась спать.

Поднялась рано. Гимнастика йогов всегда казалась мне наиболее подходящей в новой обстановке, когда не хочешь тратить много времени на монотонное махание руками или бесконечные приседания.

Ирина Васильевна еще спала, звучно похрапывая в своей кровати с никелированными шишечками.

Я прошлась по просыпающемуся городу, побродила по пляжу. Поймала зазевавшегося крабика, который изловчился и больно ущипнул меня за палец, я выронила его на песок, он тут же втиснулся в чью-то норку под камнем; весь он туда не вошел, поэтому спереди прикрылся клешнями. Я протянула к нему руку, он сердито отмахнулся клешней, и я оставила его в покое.

Прячущийся краб вернул мои мысли к Башкову, я подумала, что пора поинтересоваться, в какой норе он решил спрятаться.

Я вернулась домой. Поднявшаяся Ирина Васильевна уже вскипятила самовар, а сама устремилась по хозяйственным своим делам.

Я позвонила в «Бюро находок». «Ковалева нет,— ответили мне.— Что ему передать?» Я попросила, чтобы он позвонил мне, когда окажется поблизости. Я не назвала себя, ожидала, что меня спросят, но мне ответили: «Хорошо, передадим!» Сотрудники подполковника Григорьева работали четко.

Затем набрала номер квартиры Владислава Витальевича. Просто так, чтобы только услышать его, но мне опять ответил женский голос, и я положила трубку.

Чем больше я размышляла, тем меньше оставалось уверенности, что дождусь его звонка. Мне нужно было как-то ускорить события, сидеть сложа руки я уже не могла.

Я решила, что пора встретиться с его дочерью.

У меня не было к ней каких-либо вопросов, она случайно возникла в моей программе. Но повидать ее было нужно, посмотреть, что за дочь растет у такого ловкого отца. И почему отцу так не хочется,— а это я вчера ощутила,— чтобы я с ней встретилась.

Он уверенно заявил, что дочь у них не живет, понимая, что это легко проверить, поэтому, думаю, не врал.

Я направилась к киоску «Адресное бюро», сделала заявки на две фамилии — Щуркиной и Аллаховой. Я надеялась, что она еще не успела сменить одну из этих фамилий на третью.

Через несколько минут у меня был адрес студенческого общежития, где прописалась Эмилия Всеволодовна Щуркина — у нее оказалась отцовская фамилия. Любезная девушка из «Адресного бюро» узнала также и телефон общежития, и даже сама позвонила туда. Там ответили, что Эмилия Щуркина проживает в 34-й комнате, но сейчас ее там нет, она приходит после трех.