Михаил Михеев - Запах «Шипра». Сочинский вариант

— Думаю, что ему хотелось побыть со мной.

Я ожидала следующего вопроса, который сам напрашивался. Но следователь Заплатова только кивнула головой. Больше она меня не перебивала до момента, когда я упомянула, что прошла на кухню.

— Теперь постарайтесь точно восстановить все, что вы делали на кухне. Далее то, что вы думали на кухне, если сможете это вспомнить. Вы ведь сами были не очень…

— Да, — ответила я. — Сама я была не очень. Во всяком случае, не настолько, чтобы что-либо забыть. Мне захотелось пить. Я вначале собиралась налить из чайника, потом передумала и наполнила стакан холодной водой из-под крана.

— Это вы точно помните? — спросила следователь Заплатова. — Что вам захотелось именно холодной воды, а не горячего чая, скажем? В тот вечер на улице было довольно холодно.

— Да, на улице было прохладно. Но нам столько пришлось повозиться, чтобы доставить Бессонову на пятый этаж. Потом я ее раздевала, укладывала в постель, и мне стало даже жарко. Хорошо помню, как взяла со столика стакан, отвернула кран, попробовала воду рукой и уже потом наполнила стакан.

— А где стоял чайник?

— На кухонном столике.

— Не на плите?

— Нет, на кухонном столике.

— А пока вы пили воду, что делал Колесов?

— Колесов сидел в кресле и пил вишневый компот. Потом…

Я замешкалась. Разговор подошел к таким вещам, о которых мне не хотелось бы упоминать, но и не говорить о них тоже было нельзя. Следователь Заплатова уловила мою заминку.

— Евгения Сергеевна, — сказала она, — мне, видимо, придется уточнить одну вещь…

Догадаться было нетрудно, и я сама пошла навстречу ей.

— Я понимаю вас. Нет, я равнодушна к Колесову. Более того, он мне неприятен. Он мой случайный знакомый, у меня нет личных причин как-то выгораживать его или защищать. Но он тоже не прикасался ни к чайнику, ни к плите. Пока я пила воду, он стоял за моей спиной.

— Вы могли его видеть?

— Нет.

— Тогда почему вы так уверены, что он, незаметно для вас, не мог протянуть руку и открыть газовый кран на плите?

— Потому… потому, что его руки лежали на моих плечах.

Следователь Заплатова промолчала. Конечно, все это плохо увязывалось с предыдущим заявлением, что Колесов мне неприятен, но объяснять я ничего не стала.

— Потом вместе с Колесовым мы вышли из кухни, вернулись в комнату. Бессонова спала. И тогда мы ушли… Да, перед тем, как выйти из комнаты, я приоткрыла форточку.

— Приоткрыли или прикрыли?

— Открыла. Открыла форточку настежь. Мне показалось, что в комнате душно.

— Это не мог быть запах газа?

— Нет, просто было душно. Я помню, как в форточку сразу подуло с улицы и я поправила на Бессоновой одеяло.

— Сантехник сказал, что форточка была закрыта. Он открыл ее сам, когда проветривал комнату.

— Вот как? Значит, Бессонова закрыла ее, когда вставала. Если бы форточка была открыта…

— Тогда, вероятно, Бессонову удалось бы спасти. Самое логичное — предположить, что погибла она от собственной неосторожности. Легко представить, как все произошло. Проснулась с затуманенной с похмелья головой. Налила чайник, поставила на плиту. Открыла газ и не зажгла. Прилегла в постель и уснула.

— Да, вероятно, так, — согласилась я. — Надо было мне остаться у нее ночевать. Кто мог подумать…

— Скажите, Евгения Сергеевна, вы, когда укладывали Бессонову в постель, не обратили внимания, где стояли ее туфли?

— Туфли?

— Да, ее домашние туфли.

— Не заметила.

— Они оказались возле дивана. А Бессонову нашли в постели. Естественно предположить, что она ходила по комнате босая. Так вот, ни в комнате, ни в кухне я не обнаружила на полу следов босых ног. Правда, их могли и затоптать. В квартире народа побывало достаточно: слесарь, сантехники. Трогать, правда, они ничего не трогали, оперативники за этим последили, но грязи натащили порядочно, на улице шел дождь.

— А в туалете?

Заплатова взглянула на меня с одобрением.

— Правильно, в туалете могли, бы и не затоптать. Но в туалете следов вообще не оказалось никаких. Другими словами, у нас нет доказательств, что Бессонова вставала с постели. Это и заставило меня так подробно расспрашивать вас и Колесова.

— А что сказал Колесов?

— Примерно то же, что и вы. Правда, узнав о смерти Бессоновой, он разволновался. Но на это у него могли быть личные причины. Он тоже заявил, что не прикасался ни к чайнику, ни к плите.

— Вообще-то это легко проверить, — заметила я.

Но вот тут-то за все время нашего разговора мне впервые стало не по себе. Я подумала, что если кому— нибудь понадобилось бы избавиться от Бессоновой, то лучшего способа нечего было и искать. Запасной ключ к дверям, перчатки на руках — и злое действие надежно прикрывается видимостью несчастного случая…