Виктория Платова - Анук, mon amour...

– Вы что-то путаете, мсье Бланшар.

Бланшар придвигается ко мне так близко, что кажется: еще секунда, и его клыки вопьются мне в шею.

– Это ты запутался, парень. И, боюсь, тебе не выпутаться.

– Никто не мог видеть меня во внутреннем дворике. – Об улыбке убийцы я предпочитаю не вспоминать.

– Ошибаетесь, мсье Кутарба. Квартира, окно которой выходит во дворик букинистического, принадлежит мсье Огюсту Ферлану. Пожилой человек, ветеран алжирской войны. Он-то и видел, как вы орудовали лопатой. И сообщил об этом нам.

– Я просто хотел избавиться от улиток.

Я просто хотел избавиться от улиток – так же, как lieutenant пытался избавиться от памяти об Алжире. Я просто хотел избавиться от улиток и так и не смог избавиться от них – так же, как lieutenant не смог избавиться от фотографии двух казненных феллахов с членами, заткнутыми в рот. Теперь я знаю, как его зовут, – Огюст Ферлан, не такое уж трудное имя.

– Кстати, у вас в особняке на улице Музайя мы тоже нашли кое-что интересное.

Напольные вазы, переносные ширмы, воздушные змеи, морские раковины, африканские и венецианские маски, кресла-качалки, курительницы для благовоний, неработающие игровые автоматы, светильники в виде бивней слонов и бивни слонов в чистом виде, ничего другого там нет. Интересно, что могло приглянуться Бланшару и его своре?

– Что же именно вы нашли?

– Дневник. Дневник некоего Тьери Франсуа. Правда, записей там немного, его и дневником назвать трудно.

– Это ежедневник.

– Ежедневник, да. А записи в основном ваши, перечень каких-то растений.

– Это букеты ароматов. Я составляю композиции для духов. Я парфюмер.

– Не стоит лишний раз напоминать мне об этом. – Сегодня от Бланшара уже не тащит «Minoritaire», я только сейчас это заметил, странно. – Я в курсе дела. Как дневник оказался у вас?

– Я купил его у Линн… У мадам Нугаро. В нашу первую встречу в букинистическом.

– Вы знаете, кто такой Тьери Франсуа?

– Нет. Кажется, это давний друг Линн.

– Мадам Линн Нугаро, прежней, как вы утверждаете, владелицы букинистического?

– Да.

– Не морочьте мне голову, Ги! – Бланшар впервые называет меня по имени. – Я понимаю, ваше положение не из легких. Но морочить мне голову не следует. Линн Нугаро никогда не была владелицей букинистического. Она работала продавщицей в магазине, торговала стиральными порошками.

– О чем вы говорите, Бланшар?

– Линн Нугаро никогда не была владелицей букинистического. Когда-то он принадлежал Тьери Франсуа по кличке Стриж. Серийному убийце Тьери Франсуа, повешенному в декабре семидесятого года. Вы знали об этом?..

Тьери Франсуа. Тьери Франсуа по кличке Стриж. Как я мог знать, что Тьери Франсуа и страховой агент Стриж – одно и то же лицо? Скорее всего, то самое лицо, которое когда-то я увидел в бокале с мадерой, а затем – в окне на восточной стене.

Стриж.

«Ищи птицу, Гай», – сказала мне Анук. Все так просто, жаль, что я не понял этого раньше.

Стриж, единственный, кто раскрывал книгу «Ars Moriendi». Единственный из тех, кого я знаю. Стриж по-французски будет le martinet, отсюда и «Милосердие святого Мартина». Я столько раз видел эту картину, я и представить себе не мог, что это подсказка, великодушно подаренная мне Анук. Но так мной и не замеченная.

Мне не нужно было ждать крапивников, они бы все равно не прилетели. Не в этом ли заключалось милосердие святого Мартина? Милосердие дневной его стороны. Или ночной?..

– Вам нехорошо, мсье Кутарба? – в голосе Бланшара слышится неожиданное сострадание.

– Все в порядке, Бланшар. Все в порядке.

– Почему вы купили этот магазин?

– Мне понравилось место.

– Место, где можно легко спрятать тело убитого вами человека? Вы убили мадемуазель О-Сими Томомори?

– Я не дарил ей кольца, – кольцо волнует меня неизмеримо больше, чем японская анимация.

– Вы ведь родились в России?

– Да. Но я много лет живу во Франции. Я – гражданин Франции.

– Но родились в России.

– Да.

– Вы ведь знакомы с мадемуазель Сонья?

Софья Горская, сидящая так тихо, что я и думать о ней забыл, смотрит на меня широко раскрытыми азиатскими глазами.

– Да. В прошлый раз мы были представлены друг другу.

– Признаться, поначалу я слукавил, мсье Кутарба. Сонья не только переводчик. Она так же, как и я, работает в полиции. В русской полиции. Она кое-что узнала о вашей жизни в России. До того, как вы стали гражданином Франции. Задолго до того. Расскажите мне о вашей семье.

– У меня нет семьи.