Татьяна Устинова: Ждите неожиданного

– Поутру ты его не буди, – пела Розалия Карловна и качалась туда-сюда. – Поутру очень сладко он спит. Утро всходит, и всё-о-о впереди, поутру ты его не буди…

– Доброе утро, – шёпотом сказала Таша.

Старуха величественно кивнула.

– Вы давно здесь сидите?

– Не очень, – отозвалась Розалия. – Ночь мы с Леной провели возле бедной девочки. Полночи Лена – пока сохранялась опасность, а полночи я, когда уже опасности не было никакой.

– Вы с Ксенией сидели?!

Старуха опять кивнула.

– Моя Лена – большой специалист в своём деле. Она очень помогла этой милой женщине, доктору, которая приводила в себя глупышку. А когда они изнемогли от усталости, на вахту заступила я!.. От меня мало толку, но подать стакан воды с марганцовкой и таз, когда рвёт, способна даже я.

– Ну вот, – сказала Таша Степану. – А мы всё проспали! Вместо того чтобы помочь!

– Я так понимаю, ты ей жизнь спасла, – заметил Степан. – Ты уж окончательно-то… не геройствуй. Не через край.

– День прекрасный у нас впереди-и-и, – пропела Розалия и поправила плед. – Вы совершенно правы, дорогой Степан Петрович. Нужно уметь останавливать себя даже в самых лучших и благородных проявлениях. Иначе вы возьмёте на себя слишком много, как потом нести? Не унесёте, и вам будет стыдно – вы ведь уже взялись!

– Вы философ, Розалия Карловна!

– А ты только сейчас заметила? Мой сладун замучился тоже. Хозяйка покинула его, и он остался на моём попечении, а я не могла как следует о нём заботиться, потому что заботилась о Ксении. Сейчас мы это восполняем.

Тут она окинула их острым взглядом, усмехнулась и велела отправляться в каюту – приводить себя в порядок перед завтраком.

– А вы? Вам помочь?

– Мы ещё посидим немного. Так хорошо просто сидеть на палубе с собакой!.. Вы ещё молоды и не можете понять, что в этом и состоит счастье – сидеть с собакой на палубе парохода, когда начинается утро. Вам нужно другого счастья. А нам это как раз по размеру.

В «резервной каюте» они долго принимали ванну, потом ещё валялись и даже заснули!.. И проснулись, только когда теплоход загудел басом и стал поворачивать.

Степан вскочил, выглянул в окно и известил:

– Павлово. Володя должен быть уже здесь.

И стал торопливо одеваться.

– Владимир Иванович? – Таша, сидя на кровати, вытянула шею, пытаясь тоже заглянуть в окно. – А как он здесь?.. Он же вчера в Нижний уехал. На машине!

– Он сюда должен приехать.

– Но это же очень далеко!

– Отсюда до Нижнего? Километров двести, так что должен успеть. Маленькая, я пойду, а ты можешь ещё полежать.

– А ты куда пойдёшь? Можно я с тобой пойду?

Степан поцеловал её, вышел было, но вернулся и ещё раз поцеловал.

– Я здесь, никуда не денусь. Не торопыжничай. Ничего сверхъестественного не начнётся.

…Какое прекрасное слово – не торопыжничай!.. Это дедово слово, больше Таша ни от кого его не слышала.

Она старалась тянуть время – «не торопыжничать», – но всё равно собралась очень быстро. Таша заставила себя перебрать немногочисленные наряды, чтобы решить, в чём именно она сегодня будет особенно прекрасна, ничего не решила и надела джинсы и белую футболку.

…Почему Наталья Павловна в такой одежде выглядит по-королевски, а она, Таша, совершенно обыкновенно, даже затрапезно? Вот загадка.

В салоне верхней палубы, куда она первым делом заглянула, официанты накрывали завтрак. Один стол, за которым обычно сидели Степан и Владимир Иванович, был без скатерти, на нём разложены какие-то бумаги, и сидели все трое – оба мужчины и Наталья.

Владимир Иванович был свеж и бодр, словно не было никакой бессонной ночи, а Наталья немного бледна, бледность молодила её, делала совершенно новой, не такой, какой она была все эти дни.

…Или Таше так придумалось?..

Когда она появилась в дверях, они все на неё оглянулись, а Степан подошёл, взял за руку и так, за руку, подвёл к столу.

– …Пришлось среди ночи людей поднимать, но ничего, подняли, – продолжал Владимир Иванович. – Им от этого радости не особенно много, им до наших дел как до лампады!..

– Устали? – тихонько спросила Таша у Натальи. Та покачала головой.

– Такая работа у них, – тоже тихо сказала она, – одно слово – собачья. У всех этих полицейских, милицейских, экспертов!.. А муж мой – просто водитель кокандской конницы. Все его слушаются, даже удивительно. Он же в отставке давно.

Таша где стояла, там и села – в прямом смысле слова. Она плюхнулась куда попало, и оказалось, что попала на колено Степану Петровичу. И тут же вскочила.