Иван Жагель - Страна игроков

- Что этим людям от вас было надо?

- Они узнали, что я хочу передать руководителю пресс-службы премьер-министра папку с документами, существенно дополняющими биографию хорошо вам известного Владимира Шелеста... - Даже сейчас воспоминание о пережитом унижении резко увеличило частоту сокращений сердечной мышцы Реброва, и эту перемену в своем состоянии он попытался замаскировать развязным тоном. - Бойцы Кроля ввалились ко мне домой, избили и связали меня, а потом перевернули квартиру вверх дном. Естественно, все, что я приготовил для передачи, забрали...

- А как же они узнали, что вы хотите что-то передать людям из окружения премьера?

Диалог незаметно приобрел характер четко выстроенного, не позволяющего отклоняться по пустякам в сторону, допроса.

Виктор пожал плечами:

- Насколько я понял, мои телефонные переговоры прослушивались. Возможно, время от времени... В субботу, буквально за час до налета, я позвонил моему другу - он когда-то учился вместе с руководителем правительственной пресс-службы - и попросил состыковать меня с этим человеком. Встречу нам назначили на три часа дня, и, очевидно, узнав об этом, подручные Кроля решили проверить, что реально у меня есть на Шелеста.

- А что конкретно было в вашей папке?

- Ну... кое-какие интересные бумаги... Мне удалось собрать их за последние несколько месяцев. - Виктору было неловко, что, несмотря на многочисленные запреты Рукавишникова, он продолжал заниматься собственным расследованием того давнего дела. - Например, в той папке были копии трех контрактов, их мне передал известный вам Георгий Дзгоев. Из этих документов в принципе можно было понять, как делали деньги хозяева компании "Русская нефть". Кстати, - попытался оправдаться он, - хотя я встречался с Дзгоевым в Северной Осетии, но, клянусь вам, не знаю точно, где он от всех скрывается. Меня привезли в какой-то дом, перед этим завязав глаза... Еще из славного города Заборска я привез письменные заявления трех бывших акционеров местного металлургического комбината, они утверждают, что продали свои пакеты акций дочерней инвестиционной компании банка "Московский кредит" под угрозой расправы... Было кое-что еще... В общем, если бы вы не прекратили следствие о причинах смерти Лукина и Медведева, то, думаю, вам бы все это тоже пригодилось... - Ребров потрогал свой распухший глаз и скривился от боли. - Да, они отобрали у меня и магнитофонную кассету с записью одного разговора. Впрочем, он не содержал, по сути, ничего криминального, так что для вас, как сотрудника прокуратуры, вряд ли представлял интерес. Хотя премьеру послушать эту пленку было бы очень любопытно...

- Запись разговора между кем и кем?! И о чем?! - тут же спросил Рукавишников, хотя ни в его голосе, ни в выражении лица по-прежнему не проявилось никакого интереса.

- Между Шелестом и моим шефом Большаковым. Ну, который руководил общественным расследованием убийства директора алюминиевого комбината. Помните? Вы тогда еще приходили к нам... Так вот, Большаков и Шелест обсуждали, как выбить деньги у правительства, чтобы начать собственную политическую игру. Предполагалось сделать все это за спиной премьера, подкупив некоторых людей из его ближайшего окружения и подключив кое-кого из президентской администрации.

Понукаемый вопросами следователя, Ребров добавлял к истории создания фонда и движения "Новая Россия - XXI век" все новые и новые детали, как вдруг, подняв глаза, он поймал полный ненависти и презрения взгляд Рукавишникова.

- Я что-то не то сказал? - удивился он. - Почему вы на меня так смотрите?!

- Ваши умственные способности производят удручающее впечатление! заметил следователь, и пока Виктор пытался прийти в себя после этого неожиданного заявления, Рукавишников добавил: - Вы тряслись над своими документами и собирали их в папочку, а у меня подобных материалов больше чем достаточно. Их хватит, чтобы Кроля и Шелеста сначала четвертовали, а потом сожгли на костре. Только на это должны сначала дать разрешение... Он поднял глаза кверху. - И ваша кассета могла бы оказать здесь неоценимую услугу. Не исключено, что она стала бы тем спусковым крючком, детонатором, который я искал все последнее время. Пожалуй, мне запись этого разговора была нужнее, чем кому-либо другому. Но вместо того чтобы принести кассету сюда, вы ее где-то прятали... Кстати, со дня нашего знакомства меня все время преследовало желание сделать вам кучу неприятностей, однако никогда оно не было таким сильным, как сейчас.