Евгения Михайлова - Мое условие судьбе

Девочка отдала Дине телефон.

– Мама хочет нам купить дом в Италии, чтобы мы с ней там жили.

– Какая прекрасная мысль! Ты же знаешь, что это чудесная страна. Там тепло, красиво, весело…

– Дина, ты туда не сможешь приехать, как только я позвоню. Я видела по карте. Это далеко. А меня не пустят одну к тебе приехать. Мне так не нужно. Я не могу сказать маме, но мне не нужно.

Ужас у ребенка в глазах, слезы. Наверное, Людмила поспешила ей сказать. Надо было подготовить. Но ведь ей нужно сразу решить их драматичную, если не закрывать глаза на правду, ситуацию. Дина судорожно пыталась что-то придумать, какой-то невероятный выход. Она действительно практически невыездная из-за Лорда. И работа, все теперь так сложно без Артема. Александр в своих делах, не всегда может подменить ее дома, у него часто поездки, командировки. По звонку она сразу точно не явится.

Но ребенок есть ребенок. За эти годы Дина так научилась понимать Виту, так приспособилась заполнять чем-то ее страшные воспоминания, отгонять ее грусть… Через полчаса в саду опять звучал детский смех, суетился Клякса, улыбался Лорд. Александр пошел переодеваться к обеду.

– В кухню женщинам, детям и собакам – вход запрещен, – заявил он. – Я приготовил сегодня настоящий обед. Какой может приготовить только настоящий мужчина. Раньше не нюхать, не хватать, не пробовать!

– Ой! – захлопала в ладони Вита. – Дядя Саша так вкусно делает обед. Дина, не обижайся, но у него получается лучше.

– Это потому, что он не думает постоянно, что кому можно, что не очень. Но один раз можно всем. Я и сама люблю его обеды.

Вкусный обед с аппетитом ела только Вита. И собаки – тот же обед, но в своих мисках на полу.

Людмила уже собралась, со всеми попрощалась. Покурила под лестницей. Затем почистила зубы в туалете, чтобы запаха не было. Потом набрала номер Дины.

– Диночка, это опять я. Слушай, меня тут что-то прихватило… Да нет, ничего страшного, я же в медпункте работаю. Но завтра не приеду. Дай трубку Вите, пожалуйста.

– Доченька, – услышала девочка. – Я вдруг заболела. Приезд отменяется. Я заранее тебя поздравляю с днем рождения, думала, подарок уже в Москве куплю. Ну, потом… Хочу только сказать тебе. Помнишь, как ты ко мне первый раз пришла в тюрьму? На своих ножках, держалась за юбку Дины, улыбалась. Я подумала, вот оно, счастье. Ты – мое счастье. Запомни, что скажу. Если вдруг что-то случится, так и держись за Дину. Хотя это тебе и так понятно… Целую, я всегда буду с тобой.

Потом Людмила вошла в раздевалку медпункта, достала из своего шкафчика белый халат и косынку, переоделась, вошла в кабинет старшей сестры.

– Ой, Люда, – обрадовалась та. – Ты еще не уехала! Вот спасибо, что зашла. Подмени на часок. Я схожу домой – поем и детей покормлю. Замену тебе не нашла пока. Трудно, знаешь, найти такую…

Людмила улыбнулась, подождала, пока она уйдет, нашла на столике с лекарствами и шприцами самый большой шприц – двадцать миллилитров, и легла на топчан, покрытый белой простыней. Она закатала рукав на левой руке и точно, безошибочно ввела иголку в вену, неторопливо выпустив в нее весь воздух.

Она умирала, когда вернулась сестра. Та в ужасе смотрела на нее и на шприц.

– Напиши, что сердце. Или тромб. От счастья. Шприц выкинь. Это не определяется, ты знаешь. Я ведь на самом деле от счастья. Спасибо тебе за все, – успела сказать Люда.

Нина Васильевна, мать Дениса, постучала в кабинет Славы Земцова, затем робко вошла. Ее ждали не только Слава, но и эксперт Масленников. Они встали, пожали ей руку, Масленников быстро и цепко взглянул на ее лицо, отвел глаза. Осталось три месяца максимум…

– Как съездили? – спросил Слава.

– Да вот хотела, чтобы вы мне растолковали, как на самом деле. У Дениски ничего не поймешь. Он говорит: «Все нормально, хорошо». Но там не хорошо. Он похудел. То, что я привезла, ел с жадностью. Голодный он там. Но дали ему ноутбук. И он от него не отрывается вообще. Мы толком ни о чем и не поговорили… И я ему ничего не сказала о себе. Что с ним будет, когда он останется один на свете за этими решетками… – Она прижала платок ко рту.

– Нина Васильевна, – сказал Масленников. – Как вы помните, я на суде дал слово, что беру на себя контроль. Слава тоже взял на себя контроль. Журналистка Дина Марсель – тоже. Мы слово держим. И сейчас я перед вами отчитаюсь. Денис сказал вам правду: и нормально, и хорошо. Вот в таких тяжелых условиях. Но вы же знаете, что он у вас необыкновенный человек. У него такие вообще дела… В его записках и расчетах я обнаружил совершенно неожиданную вещь. Он ищет способ борьбы с раковыми клетками, такой метод, который не убивал бы и здоровые клетки, что, к сожалению, происходит при нынешнем лечении. Там такие неожиданные мысли для мальчика, который закончил только школу… В общем, сейчас я занимаюсь его зачислением на заочное отделение мединститута, в котором я заведую кафедрой. Я – не онколог, не могу даже по-настоящему оценить ценность его работы. Собственно, работы еще нет, это наброски. Но серьезные онкологи разных стран очень заинтересовались. И мой контроль теперь касается и его авторства. Грубо говоря, чтобы никто не украл идеи.