Евгения Михайлова - Мое условие судьбе

– Ладно, спрошу у начальника, у следователя твоего. Можно ли тебя туда пускать. Из дурки вообще привезли. Еще спалишь там все.

– Нет. Я книги не поджигаю. Да и нечем мне, вы могли бы догадаться.

– Странный ты, – заключил контролер и закрыл дверь.

Через час пришли другие обитатели камеры. Кто с допросов, кто с прогулки, кого-то использовали для работ.

– Гляньте, – удивился крупный мужик. – Пацана какого-то нам привели.

Денис поднялся, поздоровался, сказал, как его зовут.

– Денис? – с иронией спросил пожилой человек с массивным лицом со свежими шрамами. – А чего тебя к нам? Мест других, что ли, нет? Тут обвинения серьезные. А ты, наверное, такое страшное преступление совершил – шоколадку в магазине спер?

– Нет, – ровно ответил Денис. – Шоколадку я не брал. У меня две статьи. Покушение на убийство и убийство. Покушение на известную тележурналистку, убийство известного телемагната.

– Ты так шутишь? – в тишине спросил мужчина со шрамами.

– Нет, все правда.

– Нифигасе, пацаненок, – выдохнул кто-то.

Земцов шел по коридору, хотел посмотреть, как устроили Дениса.

– Вячеслав Михайлович, – обратился к нему контролер. – Там ваш, этот, которого из дурки привезли, просится в библиотеку. Ему вообще можно?

– Нужно, – ответил Слава. – Насчет дурки, бросайте вы эту ерунду разносить. Психиатрическую экспертизу проходит большинство заключенных. У Василевского серьезные обвинения. Это было необходимо. Он совершенно нормален, сообщаю на всякий случай. На тот случай, чтобы тут не было никаких издевательств. Парню восемнадцать лет. Любые развлечения со стороны заключенных и персонала будут иметь жестокие последствия.

– Понял. Уж и спросить нельзя.

Контролер открыл дверь камеры, и они увидели такую картину. В центре, у стола, сидел Денис и что-то чертил на листке бумаги ручкой, которые ему дали. Объяснял что-то. Остальные – взрослые и немолодые мужчины – внимательно смотрели и слушали, как в школе на уроке.

– И все, – сказал Денис. – Тесноты не будет, если мы так сделаем. Появится ощущение простора и воздуха. Это один из классических принципов архитектуры.

– Слушай, – произнес мрачный сокамерник. – А ощущение свободы ты нам нарисовать не можешь?

– Каждый человек свободен, – ответил Денис. – В любой ситуации. Внутренне свободен, разумеется. А в остальных отношениях все в той или иной степени ограничены и зависимы.

– Добрый день, – произнес Слава. – Ничего, что я прервал ваше интересное занятие? Денис, я пришел посмотреть, как ты устроился.

– Хорошо, – сказал Денис. – Мама приехала?

– Завтра приедет.

– А что вам сказали по поводу моей психиатрической экспертизы?

– Мне и сказали. И уже написали. Нормальный ты абсолютно.

– Конечно, – улыбнулся Денис. – Но мы там так хорошо обо всем поговорили.

– Ты понял, о чем речь? Это значит, по всей строгости закона. Если ты хоть как-то не начнешь защищаться. Адвокат отказывается с тобой работать. Ты ничего не принимаешь, никакие предложения.

– Что же тут поделаешь, – грустно сказал Денис. – Если нет ни одного обстоятельства, которое бы меня немного оправдало. Ни одного!

– Подставили пацана, гады, – сплюнул себе под ноги мужчина со шрамами.

К дому, в котором жил Алексей Чибиряк, Земцов приехал один. Хозяин открыл сразу.

– Здрасте. – Он посмотрел растерянно. – А что?..

– Алексей, надо все рассказывать, потому что мы и так практически полностью в материале, и собираться…

– А что собирать?

– Сменные вещи и желательно орудие убийства. Короткоствольный пистолет, из которого вы убили Вадима Долинского. Мне почему-то кажется, что вы от него не избавились. И что отдадите сами, потому я и приехал один, без группы. Хотя ордер на обыск есть.

– А что вы вообще сейчас сможете доказать? Через столько времени? Если, к примеру, нет у меня ничего.

– Мы можем доказать связь событий. Да, время было упущено, вы вообще не были в поле зрения следствия. Но время проходит, что-то забывается, конечно, а наука идет всегда вперед. Эксгумация тела Долинского показала, что по расположению пулевых ранений и другим деталям убийца был левшой, он шел почти рядом с жертвой. А тремя днями ранее Людмила Арсеньева сообщила Долинскому о том, что его ребенок умер. После этого письма он приезжал к ней узнавать подробности, потом был у вашей сестры, потом у вас… Все это мы узнали, восстановив разговоры с вами по его телефону. Судя по ним, Раиса ему сказала, что ребенок убит по приказу матери, что хоронили вы. И она, и вы отказались показать место захоронения. И тогда он сказал Раисе: «Я не буду обращаться в полицию. Я просто найму людей, которые тебя на ленточки порежут, убийца».