Антон Геля - Бабник

– Я православный мусульманин, эти ваххабиты-хоббиты меня ещё раньше вас кончат, если что не так пойдёт, – спокойно констатировал Ильдар.

…Через час всех подняли и повели на лётное поле. Алекса нигде не было видно.

– Надеюсь, он не останется заложником? – встревожилась Маша. Ей никто ничего не ответил. Все уже слишком устали, и думали только о себе.

Ещё через три часа под белым раскалённым солнцем в небе появился самолёт, который очень быстро сел и сразу остановился. Алекса так и не было.

Начали загонять людей внутрь, в прохладный кондиционированный воздух. Алекса так и не было.

Сильно измотанные люди садились в такие удобные кресла и почти сразу начинали дремать. Позвоночник уже не держал тяжёлую голову. Веки сами падали на глаза…

Алекса так и не было. Машу прорвало рыданием. Она лающе плакала пересохшим горлом почти без слёз от обезвоживания. Её никто не успокаивал: на это не было сил. Почти все, ещё не успев устроиться в кресле, сквозь дрёму набрасывались на еду и воду. Самолёт начал движение. Алекса так и не было. Самолёт несколько раз трогался, катился, останавливался, опять катился, поворачивал, останавливался. Двери в носу и хвосте то открывались, то закрывались, то вновь открывались. Кто-то входил и выходил. Звучала арабская и английская речь. Сквозь дрёму утомления и сытости Стас уже туго соображал, не мог понять, куда и для чего они двигаются, почему не взлетают…

…Маша продолжала тихонько всхлипывать, но уже дремала, и не заметила, как в последний момент перед началом движения самолёта на взлёт в заднюю дверь вошёл невероятно свежий, гладко выбритый, улыбающийся Алекс-«Морж», проскользнул в единственное пустое кресло на заднем ряду, с облегчением выдохнул. Он приложил палец к губам, улыбнулся смотрящему на него между креслами, как всегда без выражения на лице, Ильдару. Ильдар кивнул, и тоже облегчённо выдохнул. Его бесцветное лицо в этот раз выглядело измученным. Стас взмахнул Алексу и почувствовал, что больше ни на что не способен: из него как будто все кости вынули…

…Алекс никогда не объяснял, что он так долго делал и как ему удалось привести себя в порядок. Всегда отшучивался: «Знаете, в чём разница между моей еврейской мамой и арабским террористом? С арабами можно договориться»…

…Самолёт быстро начал разбег прямо по рулёжной дорожке резко задрал нос и прямо на взлёте начал резкий поворот влево с очень большим углом крена. В иллюминаторе мелькнула группа солдат у грузовиков. Из автоматов некоторых шёл густой дым от длинных очередей: они стреляли в сторону улетавшего самолёта, без особого стремления попасть, просто так.

…Через несколько часов Стас проснулся от невероятного желания посетить туалет. Аккуратно, чтобы не расплескать и донести своё внутреннее содержимое, он встал из кресла и пошёл к туалету в носу самолёта. Дверь в кабину пилотов была открыта. «Всё же счастье – это очень широкое понятие», думал Стас, становясь с каждым выпущенным из себя миллилитром всё легче. Выйдя из узкой кабинки туалета, заглянул через распахнутую дверь в кабину к пилотам.

– Ну, чё, мужики, как тут у вас? – хриплым от сна голоса спросил сидящего ближе всего бортинженера. Тот повернул к нему напряжённое лицо, ничего не ответил. – Что, топлива осталось на пять минут? – догадался Стас, внутри всё похолодело.

– Летим уже лишних двадцать, – так же напряжённо ответил бортинженер. В его лице не было ни кровинки, глаза запали, почти синие губы были стянуты в узкие полоски. Всё лицо какое-то ощеренное от животного ужаса.

На альтиметре, высотомере, Стас увидел показания 12 360 метров. От понимания дальнейшего развития событий стало совсем не хорошо.

– Я постою тут, вдруг понадоблюсь, ладно? – попросил Стас. Хотя чем он мог понадобиться – он и сам не знал. Просто сказал. Ему была невыносима мысль, что сейчас он вернётся в кресло и будет просто сидеть.

– Перед посадкой пристегнись обязательно, – через плечо разрешил бортинженер.

Самолёт плавно забрался уже почти на 13 000 метров, когда отключился первый двигатель. Между пилотами произошёл быстрый обмен информацией и командами: «во втором двигателе газ на пять процентов», «выпустить вспомогательную силовую установку», «рули высоты установить на десять градусов», «выпустить закрылки и предкрылки…». Самолёт начал планирование. По сути, это было длинное горизонтальное падение. В салоне стало неожиданно тихо без свиста турбин. От тишины начали просыпаться другие пассажиры.