Иван Плахов - Случай. Фантасмагория

Плоть для этих каннибалов означала нечто значительно большее, чем просто источник банального сексуального наслаждения, она для них была прежде всего едой, источником их витальной силы. Все демоны ада не могли бы внушить Адаму большего страха, чем мысли людей, собравшихся здесь для того, чтобы им полакомиться. Он ясно слышал, как каждый из мужчин первым хотел выпить его кровь и сожрать сырым его еще бьющееся сердце, и лишь инстинкт хищника, привыкшего перед тем, как убить свою жертву, немного с ней поиграть, удерживал их от немедленной расправы с ним. Странно так же было то, что никто из них не испытывал к нему никакого влечения, словно он был не соблазнительной женщиной, сводившей только что всех мужчин в Венеции с ума, а бесполым малопривлекательным существом. Его женские чары на присутствующих не действовали, если не считать двух старых фотографов, доставивших его сюда, которые стояли в первых рядах у лестницы, лучась гордостью за то, что именно они нашли Адама, распаляясь от мыслей, что им предстоит увидеть настоящую сексуальную оргию, где главным действующим лицом будет их женщина.

– Это что, все желающие со мной сфотографироваться? – не нашел ничего лучше, чем попытаться пошутить Адам, с трудом сдерживая внутреннюю дрожь, начиная понимать, о каких животных в этом доме говорила ему Оксана.

– Си, донна, ты для всех нас звезда, калинка-малинка, все хотят твое фото. Мы сейчас делать фотосессия. О-кей?

– Я же обещал, что сделаю из тебя супермодель, – поддержал фотографа лже-Марчелло и, отпустив руку Адама, широким жестом обвел всех присутствующих с элегантным полупоклоном, – Уна, дуэ, инициаре! Прего, рагацци.

Все расступились перед Адамом, пропуская его вперед к подиуму, организованному у стены, перед которым стояли софиты и две профессиональные камеры на штативах.

– Прего, белла донна, – неприличным жестом поманил Адама за собой сизоносый Антонио, помахав перед собой сжатой в кулак ладонью с оттопыренным средним пальцем, – Все хотят с тобой сняться. Попрошу на подиум, калинка-малинка.

Адаму ничего не оставалось делать, как последовать за ним, послушно взобравшись на подиум, где с ним последовательно за следующий час снялись все члены клуба каннибалов. Когда фотосессия закончилась, он устало уселся прямо на пол, вытянув ноги, задрал подол своего платья и принялся массировать себе икры.

Рядом с ним присел на корточки лже-Марчелло и принялся разминать ему плечи, в то время как остальные участники съемок постепенно расселись за столики вокруг огороженной спортивной площадки в центре зала, совершенно внешне утратив всякий интерес к Адаму, но он по-прежнему отчетливо слышал мысли мужчин, на которых случайно останавливался его взгляд, в которых они прикидывали, каким способом лучше расчленить тело Адама: сам процесс умерщвления и мысли о нем доставляли им удовольствие – наблюдать за тем, как жизнь уходит из чужого тела у них на глазах, наслаждаясь зрелищем чужой боли и смерти.

Рядом с ним суетился сизоносый Антонио, собирая фотокамеры в алюминиевые корфы, а упаковывать аппаратуру ему помогал его приятель Джузеппе.

– Уже все, фотосессия закончилась? – устало поинтересовался у фотографов Адам, – А что дальше? Можно маску снять?

– Нет, Франческа. Ты в маске должна оставаться до конца вечера. Такова традиция, – наклонившись к уху тихо, но твердо, произнес «попугай», – Адессо, долче витта будет, калинка-малинка, интересно будет.

«Ха, вы думали, что я, как все, умру, – подумал про себя Адам, злорадно просчитывая варианты, – А я вот возьму большой нож и начну вас всех резать, как волк овец в овчарне, чем не тема. Нет, суки, я реально сейчас разозлюсь, ох разозлюсь. Ну ладно, посмотрим, что нам еще интересного покажут. А там уж я никого не пощажу. Никого. Вот все удивятся такому вот концу».

Эта игра со смертью, когда на руках у него были крапленые карты, положительно ему нравилась и его необыкновенно возбуждала: зная, о чем думает твой противник, всегда можно выиграть. Единственное, что его беспокоило – это то, что все уж слишком предсказуемо происходит с ним, словно перед ним открылось окно возможностей, в которое он до данного момента не верил, считая это глупой выдумкой своего школьного приятеля Бати, чрезмерно увлекавшегося астрологией и каббалой.

Батя утверждал, что у любого человека хотя бы раз в жизни благодаря стечению обстоятельств и расположению планет открывается некое окно возможностей, находясь в котором он властен над горизонтом своих желаний, когда любое действие обязательно приводит к немедленному желаемому результату. Он, правда, еще толковал про какие-то зеркала Лафкрафта, возникающие в зонах с переменной размерностью пространственно-временного континиума, но это уж точно был лингвистический бред обожравшегося галлюциногенными грибами интеллигента-неврастеника. Но сейчас он готов был поверить в первую часть его теории, так как все происходящее с ним не имело никакого разумного объяснения и походило на ночную галлюцинацию страдающего от полового воздержания психопата, мечтающего стать героем порнофильма: этим психопатом был он сам, всю жизнь страдающий от недостатка женского внимания. И вот он здесь, где снимаются порнофильмы, словно темная сторона его души принялась реализовывать все тайные желания его тела.