Ирина Грин - Сети кружевницы

К утру печка едва теплилась, запас дров иссяк. Но отправляться во двор для его пополнения не хотелось – очень уж темно было за окном. Иван решил вздремнуть до рассвета.

Разбудил его страшный грохот. Он вскочил, плохо соображая, где находится. Увидел испуганные Асины глаза и бесформенную фигуру, занимающую почти весь дверной проем. А еще нацеленную на него двустволку.

– Что за… – пробормотал Иван, сбрасывая остатки сна и оценивая обстановку.

Источником шума была женщина лет восьмидесяти в платке, повязанном по самые брови, длинном, почти в пол, дутом пуховике и огромных рукавицах. В таких, безусловно, очень тепло, но нажать на спусковой крючок весьма и весьма проблематично. Руководствуясь этим соображением, Иван шагнул к женщине.

– А ну стой, где стоишь! – заявила она хриплым, словно надтреснутым голосом.

Иван сделал еще один шаг, взял ружье за ствол, отвернул его в сторону и легко, практически не чувствуя сопротивления, потянул на себя.

– Стрелять буду! – завопила гостья.

Но Рыбак уже завладел оружием, переломил ствол, заглянул внутрь – патронники пустые.

– А как стрелять-то? Нечем! – усмехнулся он, отдавая женщине ружье. – Здравствуйте, бабушка!

– Ишь, внук нашелся! По чужим домам шарит! Какая я тебе бабушка?

– Здравствуйте! – Ася освободилась от спальника. – Мы не шарим. Нам Инга дала ключ, мы ее друзья.

Вид Аси вкупе с ее словами несколько снизил градус агрессии утренней гостьи.

– Инга? – растерянно переспросила она. А потом уверенно заговорила: – А я смотрю – дым из трубы идет, машина чужая на дороге. Непорядок.

«Вот тебе и космос, – подумал Иван, – вот тебе и ни души».

– Так, значит, Инга, – продолжала тем временем бабуля. – Я думала, она уже забыла сюда дорогу.

– А почему? – спросила Ася. – Почему вы так думали? Дом хороший, красивый.

– Красивый? – с сомнением произнесла женщина. – Да вы моего не видели! А хотите – зайдите посмотреть. Я и чаем могу напоить. Здесь-то ни газу, ни свету нет. На печке долго будете ждать кипятка. Ну что?

Иван посмотрел на Асю и, дождавшись едва уловимого кивка, ответил:

– Чаю – это да. Это было бы в самый раз.

– Вас хоть как звать?

– Иван, а это моя невеста Ася.

– А я Мария Кирилловна. Можно баба Маша, меня тут все так зовут.

«Похоже, насчет космоса я вчера точно погорячился», – подумал Иван, натягивая куртку.

– Далеко идти-то? – спросил Рыбак, когда они вышли за калитку. Женщины налегке, а он с увесистым пакетом, куда Ася покидала оставшиеся продукты, и ружьем на плече. – Может, подъедем?

– Да рукой подать, – сказала баба Маша и медленно, цепляя полами пуховика снег на обочине, побрела вперед.

Довольно растяжимое понятие «рукой подать» означало в данном случае почти полкилометра. Иван с Асей одолели бы это расстояние играючи, но были вынуждены сдерживать шаг, чтобы не обогнать пригласившую их женщину. О разговоре на ходу не могло быть и речи – дышала она часто, тяжело, поэтому Иван погрузился в свои мысли.

Он думал о бабе Маше, так отважно бросившейся на защиту чужого дома, где, в общем-то, и брать нечего, с незаряженным ружьем. Что это? Воспетое в песнях безумство храбрых? Элементарная скука? Потребность в общении?

– А вот и мой дом! – не дав Ивану остановиться на каком-либо варианте, провозгласила баба Маша. – Заходите, гости дорогие.

Сняв пуховик, она стала немного меньше, но выглядела все такой же болезненно полной, рыхлой, одышливой, с отекшим лицом, запястьями и лодыжками. Такие обычно сидят дома, а не бегают по деревне с ружьем.

Дом был не в пример больше избушки Ингиной бабушки. А может, объема ему добавляли тепло и яркий свет пятирожковой люстры, который не оставлял темноте ни единого шанса.

– Так каким все-таки ветром в наши края? – спросила баба Маша, когда гости уселись за стол, покрытый роскошной кружевной скатертью, где дымились чашки с чаем и дразнили ароматом тарелочки с едой (в основном остатками продуктов, принесенными Асей и Иваном). – Вы угощайтесь, угощайтесь.

И она подала пример, взяв бутерброд-канапушку с сыром.

– Ум-м-м-м, вкусно, – пробормотала хозяйка дома, блаженно жмурясь.

– Инга попросила нас помочь ей отыскать свою мать, – сказал Иван.

– Галку, что ли? – От неожиданности у бабы Маши отвисла челюсть. – Нет, ну оно понятно, мать, все-таки. Хотя какая она ей мать? Бросила бабке на руки и умотала.

Баба Маша взяла еще одну канапушку, откусила кусочек и задумалась.