Ирина Грин - Сети кружевницы

Даже несчастное «хорошо» у Инги не получилось. Она просто моргнула несколько раз в знак согласия с Асиными словами. Посмотрела на предмет, переданный ей, – визитка, кусочек белого картона с лаконичной надписью «Детективно-консалтинговое агентство „Кайрос“, Субботина Ася». Ниже – номер телефона. Вытащив из-под прилавка крафтовую коробочку с прозрачным окошком на крышке, в какие в магазине упаковывались покупки, Инга положила в нее визитку и подошла к витрине.

Опершись на лаковый бок рояля, она смотрела, как Иван Станиславович и Ася идут к машине. Шли они рядом, даже за руки не держались, но Инга точно знала, что эти двое – вместе. Они как Миранда и Фердинанд из Шекспировской «Бури», по мотивам которой Бетховен написал свою семнадцатую сонату. Услышав ее в исполнении Леонида Федоровича, Инга нашла аудиозапись пьесы великого драматурга. Прослушала раз, а потом еще, и еще два раза. Она представляла себя Мирандой, живущей на острове со своим отцом. Вот только бури, которая прибьет к их острову корабль с прекрасным Фердинандом, Инга не ждала. К чему принцы, когда ее маленький мирок, – сначала в Кулишках, а затем в квартире, снятой Бородиным, – и так хорош? И только сейчас, увидев этих двоих, Инга поняла: может быть, принц – это не так уж и плохо.

Иван Станиславович открыл перед Асей дверь, быстрым шагом обошел машину и сел за руль. Инга прошла в зал, машинально провела пальцами по фарфоровой спинке своего любимца. Она вдруг ясно представила эскиз перчаток, которые сплетет для Аси. И пусть они ни о чем не договорились, это же ничего не значит.

– Инга? – окликнул ее Бородин, но она лишь помахала ладонями, некогда, мол, натянула пальто и побежала домой.

Инга уже знала, как назовет свою новую работу.

Забежав в подъезд, она, по привычке, заглянула в почтовый ящик. Писем ждать было не от кого, но ящик регулярно переполняли различные рекламные издания – газеты, листовки, буклеты. Специально для такой корреспонденции какой-то доброхот поставил под ящиками пустую картонную коробку, которая периодически кем-то опустошалась и моментально наполнялась новой порцией спама. Однако Инге выбрасывать почту было стыдно. Это же чей-то труд, а значит, нужно относиться с нему уважительно и хотя бы для приличия просмотреть. Поэтому, схватив, не глядя, пачку пестрой бумаги, она побежала вверх по ступенькам. Дома бросила корреспонденцию на тумбочку в прихожей и, стягивая на ходу пальто, устремилась к компьютеру.

Пока загружался графический редактор, Инга успела повесить пальто и надеть тапочки. А после села за стол, еще раз мысленно представила будущую работу и написала ее название: «Миранда».

– Странная она какая-то, эта Инга, – сказал Иван, усевшись за руль и включая двигатель с печкой.

– Почему странная? – пожала плечами Ася. – Она очень творческая и увлеченная натура. Словно смотрит на мир сквозь сетку своих кружев.

– Ага, на мир смотрит, а в глаза – нет. Сталин, например, ненавидел, когда люди отводили глаза. Он воспринимал это как скрытность и темные мысли.

– Но ты же не Сталин. А она просто смущается. Сказано же тебе было – дефицит общения. Не привык человек смотреть в глаза и улыбаться, тем более чужому мужчине. А ты даже не постарался ее поддержать взглядом.

– Точно? – не поверил Иван.

– Точно, – подтвердила Ася и чмокнула его в щеку, все еще хранившую холод улицы. – А что Бородин? Есть какая-нибудь информация?

Иван хотел сказать, что нужно было идти с ним, а не зависать у витрины с безделушками, но передумал – налаживание контакта с Ингой могло в перспективе принести расследованию больше пользы, чем его общение с Бородиным. Поэтому он ответил, поморщившись:

– Информация в основном нулевая. Дед этот, Бородин, абсолютно не в теме. Последний раз видел Галю, которая сейчас может быть уже и не Галя, почти восемнадцать лет тому назад, в апреле 2001 года. Она с Ингой заходила в магазин перед поездкой в Кулишки. Инге тогда, со слов Галины, было пять лет. Так вот. Зашла она, попросилась переночевать. Бородин ее пустил в квартиру, где сейчас Инга живет. А утром он же отвез ее в Кулишки. Мать блудную дочь встретила не сказать чтобы тепло. Бородин еще не уехал – типа чай-кофе пил, а они уже начали цапаться. Сначала из-за девчонки, кто, мол, отец, да где он есть, да когда свадьба. Слово за слово…

Бородин даже грешным делом думал, что мать дочку пришибла сгоряча и прикопала где-нибудь в огороде. И только когда она, уже месяца за два до смерти, попросила отыскать Ингиных родителей, понял, что был не прав.