Лён Герман - Мусор

Незавершённость, нет, наоборот, исключительная законченность, вот, что резало глаз, отсутствие эмоций и не присущая обычной жизни изысканность и, как нехитрый вывод, ненужность.

"Красота бесполезна!" - Форма вспомнил известную фразу одного мрачного философа.

В этом городе теперь уже многое казалось ему странным и непонятым до конца. Какое ему собственно дело до безобидных причуд этих странных жителей, да и что может случиться в этом безмятежном царстве усталого времени?

Форма встал с постели, почесал ногу и медленно подошёл к открытому окну без занавесок, которое выходило на небольшую главную квадратную площадь города Х.. Он удивлённо мотнул головой, и ещё раз впился своими карими глазами в огромную фигуру спящего посреди площади Незнакомца.

Его волосатая рука повисла на фонарном столбе, который согнулся под её огромной тяжестью, коснувшись асфальта. Золотой перстень с рубином на пальце Незнакомца сверкал миллионами искр на утреннем солнце. Незнакомец лежал на животе, его вытянутая нога упиралась в дверь подъезда под балконом Формы.

Форма немедленно вышел на балкон и нервно иронично хихикнул, никого не обнаружив на площади. Ни единого звука, все жители города предательски странно исчезли.

Единственное, что не устраивало Форму в этой ситуации, даже больше, чем это нелепое появление странного великана - Форма не мог вспомнить, как он сам оказался в этом странном городке Х., и, самое печальное, что он вообще не помнил где и кем был раньше.

Формой его назвали местные жители. Он тоже, как и этот Незнакомец, однажды лежал на площади в форме железнодорожника, которую никто никогда из местных жителей не видел. В то утро на пустой площади на него смотрела удивлённая толпа местных жителей и какой-то идиот, показав на него пальцем, сказал лишь одно слово - форма. С тех пор его все зовут Форма. Странное прозвище, не правда ли?

Всё, что умел делать Форма - это писать. Он любил писать, писал много и бессмысленно, ему нравилось оставлять на белой бумаге свои надписи. Местные жители иногда приходили к нему с просьбами написать письма Богу. Форма пожимал плечами и выполнял их смешные просьбы. Они вместе долго сочиняли красивые слова.

Форма старался блеснуть перед своими немногочисленными зрителями остроумием и многообразием словосочетаний, но у него получалось не очень славно, и часто смысл пустых красивых фраз не трогал души редких заказчиков.

Форма не знал одной понятной всем истины - кто такой Бог, поэтому и не мог написать ему проникновенное письмо. Дело не в том, что Форма не слышал о Боге, нет, а в том, что он не мог его себе представить в каком-то конкретном зримом образе, отчего связь оставалась односторонней, монофонической, что ли. Форма как не пытался себе вообразить монументальную фигуру в облаках, но кроме больших безупречно белоснежных развевающихся на ветру простыней ничего дальше не приходило на ум.

Однажды на очередной упрёк со стороны одной продвинутой в этом деликатном направлении дамы Форма рассказал ей про свои огромные простыни среди облаков, и сразу пожалел об этом. Дама встрепенулась, как испуганная птица, и по городу разошёлся слух о странных фантазиях Формы.

У всех остальных с этим, так сказать, недоступным для Формы представлением Бога было всё в порядке. Все жители чётко видели конкретную картинку, живой образ и наотрез отказывались делиться с Формой своими глубоко интимными ассоциациями.

По известной теперь уже причине все местные жители считали Форму формой несовершенной, мягко говоря, ущербной, убогой. Это обстоятельство ещё больше давало ему право писать письма Богу, так как именно он имеет, как они говорили ему, единственное и самое главное преимущество перед всеми ними - быть услышанным Творцом наверняка из-за своей врождённой природной ущербности духовного мира.

Все облегчённо вздохнули, когда подобное решение было принято всеобщим голосованием. Подобную кандидатуру невозможно было выбрать давно ввиду разных моральных причин. Форма очень подходил на роль посредника - проводника, который излагает пожелания, просьбы и устремления местных праведников на бумаге.

Случись что-то не так, тогда им можно, и пожертвовать, мол, не мы, он виноват, всё исказил. Страдать тут нечего, его простит Всемогущий, ведь он убогий, неполноценный.

Плюс, его можно было мгновенно лишить всех городских привилегий, которыми он пользовался - квартиры, например, или заставить его работать в конторе, городском парке, где он мог ухаживать за дикими животными.