Лён Герман - Мусор

Германа вырвал из плена высокопарных размышлений о смысле самоотдачи звонок телефона. Ему звонил Валера - его старый приятель и они договорились встретиться в Парке Горького через два часа.

Они познакомились с Валерой в начале нового века и собирались удивить этот мир своими новыми идеями. Уже прошло пятнадцать лет - их новые идеи оказались никому не нужны, но дружба осталась.

В этом их специфическом мужском мире были только Герман и Валера, которые понимали друг друга без слов. Они были разные во всём, кроме одного - желания писать. Они написали вместе больше, чем Лев Толстой и Фёдор Достоевский, но мир не знал об этом. Они оба не понимали главный "фокус-мокус" этого Мира, где работает только футбольный вариант - это подвиг ради других людей.

Не знать - это тоже вариант, что выглядит порой очень неутешительно.

***

Герман вышел во двор своего дома и опять увидел только ноги бывшего майора Пети из мусорного контейнера, которые замерли в блаженстве.

Герман молча прошёл мимо, чтобы не спугнуть чужие наслаждения, и решил не идти через двор, где можно было обязательно встретить Семёна и его дружный коллектив - в другой раз.

Слёзы человечества в глазах хорватов уводили его другой дорогой в этой жизни. Герман уже давно жил и повиновался только своим желаниям, которые постоянно его направляли от заката до рассвета. Он научился их фиксировать и чувствовать. Это была такая своя игра. Герман назвал её так - "...если подсознание знает всё, тогда какого хрена я должен жить умом, который нужен лишь для анализа того, что уже произошло..."

Да, именно так, или как-то так, или примерно так. В этой игре были и музыкальные отступления, но проигрыш - импровизация всё равно был "песней в песне", точно также как у некоторых людей есть "ум в уме".

Это ужасное сочетание "ум в уме" - признак того, что нужно искать выход из оцепенения в чём-то новом, иначе можно сойти с ума, пребывая постоянно в двойном анализе. Такие люди обречены учиться всю жизнь, где жажда знаний - это специфическое свойство психики всегда "буратинить тему", любую тему, тыкая в неё своим длинным острым носом любознательности.

***

Герман перешёл по подземному переходу через улицу Московская возле Дома быта и пошёл в сторону Института культуры, где изучал когда-то сложные вещи из системы Станиславского - Алексеева.

Время летит незаметно и Герман каждый день проходил мимо "прачечной" - народное погоняло "кулька", и всего лишь два раза за эти годы зашёл по делам этого увлекательного во всех смыслах учебного заведения, где учили - как быть завклубом.

Трудно было объяснить самому себе - почему он такой неблагодарный или почему он такой бесчувственный? Ответа не было на этот вопрос, а всё обстояло ещё хуже - Герман даже ни разу не пришёл на встречу выпускников, хотя и жил рядом.

Наверное, в этом было виновато прошлое - слишком много тяжёлой информации нужно было бы переосмыслить. Но, уже теперь, когда его сознание "накачали" новым Виндоусом по психологии сексуальности он мог хоть бы примерно ответить самому себе - почему так или так. И отвечал - из-за чувства вины. Есть такое свойство психики, но не у всех, как по ошибке считают.

Желание сразу повернуло его в сторону "Дружной", и Герман за баней свернул на Рабкоровскую улицу, где недавно открылся отель от Перис Хилтон. Потом Герман пересёк "Дружную", где всегда кипит жизнь, и пошёл по подземному переходу железнодорожного вокзала.

На вокзале в буфете он купил себе пончик с повидлом, который можно было назвать "привет из социализма" и пошёл дальше. Герман всегда покупал себе только один пончик, чтобы не было изжоги. Это вокзал - дешёво и сердито!

Улица Кирова, сквер, где любят спать приезжие бродяги - и Герман оказался на Площади Ленина. Великий Ленин всегда показывал на юг. Ответа - почему именно на юг не было. А если нет ответа, тогда - это не твоё дело. Это тоже просто.

Он сел на скамейку - жара уже накрывала город ласковыми объятиями. Герман достал сигареты и вспомнил, что здесь нельзя курить и решил спрятаться в тени пединститута.

Красный костёл был ближе, но что-то толкало его дальше, именно в дальнюю сторону огромной площади. Герман увидел огромный плакат на фасаде пединститута и прочитал название "Третье июля - День независимости".

Было что-то странное в этой логике - третье июля - наш праздник, четвёртое июля - ксерокопия нашей свободы у американцев. Странное - это после нас, хотя, это примитивное сравнение.