Александр Барбаросса - Драма Дель Арте

У огня сидела женщина лет сорока пяти, в черном свитере и голубых джинсах. Увидев прибывших, она встала и, поправив собранные в тугой пучок темные волосы, с улыбкой произнесла:

– Добрый вечер! Проходите и будьте как дома. Меня зовут Драгана, а с моим мужем Гораном вы, как я понимаю, уже познакомились.

Все по очереди представились. Женщина приветливо улыбалась в ответ. Горан тем временем скинул промокшую куртку и принес из темноты шатра складные стулья. Сергей и Роман пошли с ним и принесли еще несколько, чтобы просушить на них мокрую одежду. Франко и Джанни раскрыли и расставили стулья вокруг огня и усадили девушек. Когда гости развесили мокрую одежду и заняли места, Драгана обратилась к севшим справа от нее Елене и Наталье:

– Поможете мне помыть мясо и овощи? У нас сегодня баранина.

Те, естественно, согласились, а Драгана повернулась к Паоле:

– У тебя, вижу, проблема с ногой. Ты сиди на месте и режь овощи для салата. Мы принесем.

Затем она сказала мужу:

– Дорогой, принеси, пожалуйста, дров. И побольше, чтобы не бегать постоянно.

Горан поднялся, а за ним встали Сергей и Роман. Франко и Джанни остались сидеть с Паолой. Драгана включила карманный фонарик и подвела девушек к большой бутыли воды с накрученной на нее сверху ручной помпой. Через секунду с той стороны послышался звук падающей в ведро воды – женщины начали мыть мясо и овощи. Мужчины за несколько минут сложили у огня поленицу из дров, и вскоре все снова собрались вместе. Горан с хмурым выражением на лице за все время не произнёс ни слова. Драгана передала Паоле овощи, а сама, поставив на огонь большой котел с водой, принялась с остальными девушками разделывать мясо. Елена заметила:

– У вас сербские имена.

Драгана, не отрывая глаз от мяса, которое она резала на доске, кивнула:

– Да. Я из Сербии, окончила университет в Белграде по специальности «филолог-славист». Муж – босанский серб из Мостара.

От Романа не укрылся недовольный взгляд Горана, которому, вероятно, не очень понравилась откровенность жены с чужаками. Мужчина, однако, ничего не сказав, встал и шагнул куда-то в темноту. Через минуту он вернулся с литровой бутылкой и стопкой маленьких стеклянных рюмок, которые в его огромных ладонях казались наперстками. По-прежнему молча Горан протянул каждому по рюмке и объявил своим низким голосом:

– Ракия!

Елена откликнулась первой:

– А я в Черногории пробовала ракию.

Джанни спросил:

– Это граппа?

Горан серьезно констатировал:

– Граппа – это виноградная водка, а ракия – это ракия.

Серб шагнул к Джанни с бутылкой и наполнил его рюмку. Затем он обошёл всех, наливая каждому. Роман проглотил обжигающую жидкость. В животе сразу потеплело, но затем с утроенной силой проснулось задремавшее было чувство голода. Горан предложил повторить, и никто не отказался. Роман, откинувшись на спинку стула, чувствовал, как хмель окутывает его мягким тёплым одеялом. Голоса вокруг стали тихими и глухими, словно отодвинулись за толстую портьеру. Он подумал, что поездка на Спинплонгу – всего лишь сон; сейчас он откроет глаза и окажется в своём номере, а затем пойдёт как обычно на завтрак в компании Сергея и Натальи.

Давид Арнольдович в своей неизменной жилетке со множеством карманов невозмутимо и сосредоточенно набивал трубку, изредка молча поглядывая на Романа. Наконец он достал спички, прикурил и, выпустив вверх облако ароматного дыма, коротко бросил:

– Рома, пора!

Роман, будто ждал только этой команды, обернулся и подошел к краю скалы. Он видел перед собой стальной трос, переброшенный через ущелье, и отвесную серую стену на другой стороне. Встав на дощатый помост, скрывавший под собой крепления троса, Роман осторожно заглянул вниз и увидел, что метрах в ста от него по дну ущелья среди камней течет быстрая горная речка. Он снова обернулся к Давиду Арнольдовичу и хотел спросить, точно ли ему нужно переходить по тросу на другую сторону, но на месте коллеги стоял Арлекин в трико из черно-красных ромбов. Бубенчики его черно-красного шутовского колпака слабо позвякивали на ветру. Черная, скрывавшая все лицо маска с длинным носом-клювом выглядела хищно и зловеще. Рядом с Арлекином стояла девушка в старинном платье. Ее лицо поверх белил было густо нарумянено, а губы накрашены таким насыщенным кармином, что казалось, будто ее рот испачкан в крови. Арлекин захихикал под маской, а его дама вдруг пронзительно крикнула: