Денис Воронин - Колея к ржавому солнцу

– Догадайся! Ты бы еще дольше гасился по норам, сука! – Худой толкнул Крюкова, и тот, не удержавшись на ногах, полетел на дорожку, засыпанную отсевом. – Опять за мусоров думаешь спрятаться? Не выйдет, козлина! За такие деньги не то что убивают – убивают дважды.

Мимо Инги шагнул похожий на Худого его напарник из ржавого «транзита» с поводком вокруг запястья, на другом конце которого с бешеным лаем и капающей из пасти слюной рвался из ошейника английский мастиф. Не обратив внимания на девушку, пес проскочил мимо нее. На секунду вся их троица замерла. Худой смотрел на Крюкова, а тот вместе с Ингой провожали глазами коллектора с рычащей собакой на поводке.

У дома завизжали, перебивая лай мастифа. Сначала ребенок, потом – его мать. Ужас в их воплях взметнулся ледяным жгутом, обвиваясь вокруг Инги. Она неловко переступила, будто стояла не на ногах, а на ходулях. Чуть было не выронила из затрясшихся рук документы. Чего-то подобного она и ожидала.

Визг стих, когда мать поймала ребенка в объятия, но оглушительный собачий лай не прекратился.

– Нет! – крикнул хозяин семейства в спину коллектору. – Дом! – посмотрел он на жену. – Запритесь в доме!

Та не услышала. Безумными, вылезающими из орбит глазами она смотрела на агрессивно настроенного бойцовского пса, приближавшегося к ним с сыном. Лай мастифа в клочья рвал весенний день. Инге захотелось пальцами заткнуть уши и зажмуриться.

– Нет! – закричала жена Крюкова. – Нет! Уйдите! Убери собаку!

– Маккартни! – скомандовал коллектор мастифу, и тот, словно взбесившись от звука его хриплого тяжелого голоса, прыгнул вперед.

Отчаянный визг женщины ушел куда-то в частоты ультразвука. С неистовым лаем собака бесновалась в паре метров от жертв. Упираясь короткими ногами, из-под которых летел песок, она пыталась добраться до застывших соляными столбами матери и сына. Коллектор с усилием удерживал струной натянувшийся поводок. «Если он порвется…» – пришла в голову Инге ужасная мысль. У нее тряслись поджилки. А потом она почувствовала, что может обмочиться прямо здесь.

– Нет! Уберите собаку! – вновь крикнул ошалевший от дикого зрелища должник. – А-а-а! – закричал он вдруг, когда, нагнувшись к нему, Худой взмахнул рукой.

Неизвестно откуда оказавшаяся в ней крестовая отвертка пробила левую ладонь Крюкова и с мерзким хрустом воткнулась в утоптанный отсев дорожки. Сидящий на земле бизнесмен выгнулся дугой, ухватился здоровой рукой за черно-красную ребристую рукоять отвертки и попытался вытащить ее из раны. Худой мгновенно пресек эту попытку, наступив на руку Крюкову ботинком с тяжелым протектором.

– Ум-м-м, – будто с заклеенным ртом замычал бизнесмен, когда прижатая ногой рукоятка отвертки впечаталась в его ладонь, пришпиленную к земле огромной бледной, с алыми пятнами на крыльях бабочкой.

В разные стороны полетели брызги, будто уронили на пол бутылку кетчупа. Крюков заорал неожиданным для его комплекции басом. У дома яростно щелкал зубами мечущийся на поводке мастиф. Мальчик в руках бледной как смерть матери громко ревел, отвернувшись от пса и время от времени на него оглядываясь. Его заплаканное лицо покраснело от натуги. От опрокинутой жаровни пахло горелым мясом. Пролившееся вино напоминало кровь. Инга с застывшим как маска лицом неподвижно стояла внутри этого разверзшегося ада и пыталась понять замороженными мозгами, что ей делать. К запахам крови и подгоревшего мяса добавилась вонь мочи, темным пятном проступившей на джинсах корчащегося от боли коммерсанта. Вечером, видимо от пережитого стресса, у Инги на несколько дней раньше срока начнутся, как она их называла, «счастливые часы суши».

– Так что с долгом? Не слышу! Отдашь? – спросил у Крюкова Худой. – Когда?

Крепко зажмурившись и не открывая глаз, гендиректор еле слышно попросил:

– Уберите собаку, пожалуйста… Я все сделаю, все заплачу́… Пожалуйста…

Худой поднял голову и свистнул напарнику.

– Готов!

– Фу, Маккартни!.. Фу, я сказал!..

– Убрали собаку. Пока… Рассказывай, как будешь платить. Мы тебя слушаем.

– Я… Я не знаю…

– Блядь, – с руганью ударил Худой бизнесмена в живот ногой. – Что, вторая серия начинается?

Крюков скривился от боли, затараторил сбиваясь:

– Нет, погодите! «Гелендваген» стоит в гараже, двухгодовалый. Можно продать за…

– Продадим, – кивнул Худой. – Еще что?

– На счете в банке еще… Тысяч триста, может быть… На зарплату людям…

– Так, все понятно. Дом застрахован?