Дмитрий Малков - Аутсайдер (футбольный детектив)

Корнев усмехнулся.

– Начальство знает о твоей инициативе? – спросил он.

– Нет, но оно не будет против, если все разрешится в нашу пользу.

– Куда он уходит?

– Отгадай.

– В «Кучер».

– Правильно.

– Шансы невелики.

– Я знаю.

– Беккай еще в Верхнекамске?

– Я не в курсе.

Заказ – лакомый кусок. Но в этот момент Корнев почувствовал, что безмерно слаб, будто только что вернулся с многодневного бегового марафона, в котором к тому же пришел последним. Ему необходима пара дней отдыха, а лучше неделя, но времени нет совсем.

– Ты можешь перехватить его в Москве, – посоветовал Хабаров.

– Нет, сначала мне нужно поговорить с твоим начальством.

– Поговори по телефону.

– Нет, лично. Буду в течение дня.

Корнев допил кофе. Если честно, то лучше бы он отправился на юг с заранее выключенным сотовым. Но не дано.

Набирать номер Лиды было мукой.

– Я уезжаю.

– Далеко?

– В Верхнекамск.

– Где это?

– На Урале.

– А это где? – пошутила она.

– Не скучай, – сказал он.

– Ты надолго?

– Не знаю.

– За вещами заедешь?

– Нет.

У него действительно с собой всегда была небольшая походная сумка на случай срочной командировки. Лида как будто хотела сказать ему что-то еще, или ему показалось.

– Я вернусь, – сказал он.

– Ладно.

Затем он сделал еще несколько звонков, отменил пару встреч и почувствовал себя немного проще. Не лучше, но проще.

В офисе царила из последних сил сдерживаемая паника. Странно, что еще газетчики не штурмуют шлагбаумы и не срывают трубки. Появление Хабарова осталось почти незамеченным. Из-за дверей переговорок доносился яростный шепот, кто-то кого-то в чем-то убеждал, а в ответ тихо матерились. Секретарши, кажется, все до одной были под валерьянкой, сидели выпучив красивые глаза и перебирая бумаги недельной давности.

– Света, – обратился Хабаров к одной из них. – Мне нужен телефон переводчика Беккая.

Света посмотрела как бы через Хабарова, смахнула с лица челку.

– Здравствуйте, – сказала Света.

– Здесь сегодня жарко, – сказал Хабаров.

– Да, надо проветрить, – не поняла Света.

Он надеялся, что с ритуальными разговорами покончено, и теперь намеревался повторить свою просьбу.

– А вам зачем? – спросила Света.

– А что такое? Гриф «секретно»?

– Михаил Павлович строго…

– Да я знаю, – сказал Хабаров и принялся врать. – Я сам только от Михаила Павловича. Это он имел в виду журналистов и всяких там нюхачей, своим – можно. Он сказал у тебя попросить.

– А, – сказала Света и стала рыться в компьютере.

Очевидно, президент клуба не нашел ничего лучшего, кроме как приостановить потоки информации в офисе.

Света продиктовала цифры и назвала имя – Геннадий. Хабаров отыскал пустую переговорную комнату, набрал номер. Ему ответил спокойный голос. Хабаров представился.

– Чем обязан? – спросил Геннадий.

– Я думаю, вы в курсе сложившейся ситуации.

– Безусловно, но о деталях я ничего не знаю, так как последний раз виделся с Ахмедом позавчера, и если вы пытаетесь…

– Нет-нет, – сказал Хабаров. – Мне нужно только, чтобы вы узнали у него, где он находится.

– А вам зачем?

Ну началось.

– Хочу с ним попрощаться.

– Мне звонили из клуба, – сказал Геннадий. – И просили не разглашать.

– Я знаю. Михаил Павлович дал зеленый свет.

– Сомневаюсь.

В этот раз не удалось.

– Геннадий, вам нравится ваша работа? – зашел с другого фланга Хабаров.

– Да. Почему вы спрашиваете?

– Вы покидаете Верхнекамск вместе с Беккаем?

Пауза.

– На этот счет я еще не получал информации.

– И не получите, потому что «Кучер» уже нашел ему переводчика в Москве. Там, наверное, каждый третий говорит на марокканском.

– На демнатском, – сказал Геннадий. – Это такой диалект.

– Пусть так.

– Вы это к чему?

– К тому, что мы хотим одного и того же. Чтобы Ахмед остался.

Помолчали.

– За меня можете не переживать, – сказал Геннадий.

– Так да или нет? Я могу рассчитывать на вашу помощь?

Снова пауза.

– Вы знаете, что такое переводить с редких языков? – спросил Геннадий.

– Даже примерно нет.

– Это занятие напрямую связано со страхом, что этническую группу, которая является носителем этого языка, перебьют в какой-нибудь гражданской войне – и язык умрет вместе с ними. На демнатском языке говорят, дай бог, пять миллионов человек. И это количество постоянно сокращается. Тебя как будто призвали на войну, и ты стал единственным, кому выдали древний однозарядный мушкет, в который нужно постоянно засыпать порох, и все такое. И каждый новый день делает твое оружие еще более неактуальным.