Дафна дю Морье - Синие линзы

Повязка становилась все тоньше, все прозрачней, – ее опять снимали слой за слоем. Внезапно все залил свет. Был день, ей улыбался мистер Гривз. Да, это его лицо. Рядом с врачом стояла кругленькая веселая сестра.

– Где ваши маски? – спросила пациентка.

– Для такой пустяковой операции они нам не нужны, – сказал хирург. – Мы всего лишь сняли временные линзы. Теперь лучше, да?

Она обвела глазами комнату. Все было в порядке. Четкие очертания – платяной шкаф, туалетный столик, вазы с цветами. Все – естественного цвета, без темной дымки. Но им не обмануть ее россказнями о том, что это был лишь сон. Накинутый ночью шарф все еще лежал на стуле.

– Со мной что-то случилось, да? – сказала она. – Я пыталась уйти…

Сестра взглянула на врача. Он кивнул.

– Да, – сказал он, – да. И, честно говоря, я вас не виню. Линзы, которые я вам вчера поставил, давили на крошечный нерв, и это вывело вас из равновесия. Но все уже позади.

Он ободряюще ей улыбнулся. Большие добрые глаза сестры Брэнд, – конечно же, это сестра Брэнд, – смотрели на нее с сочувствием.

– Это было ужасно, – сказала пациентка, – даже сказать вам не могу, до чего ужасно.

– И не надо, – прервал ее мистер Гривз. – Обещаю вам, что это не повторится.

Дверь открылась, и в палату вошел молодой больничный врач. Он тоже улыбался.

– Ну, как наша пациентка? – спросил он. – Вполне пришла в себя?

– Думаю, что да, – ответил хирург. – Как ваше мнение, миссис Уэст?

Мада Уэст, не улыбаясь, смотрела на них – на молодого врача, на хирурга и сестру – и спрашивала себя, как раненая, пульсирующая ткань может настолько преобразить людей, какая клетка, соединяющая плоть с воображением, превратила этих трех человек в животных?

– Я думала, вы – собаки, – сказала она. – Вы, мистер Гривз, охотничий фокстерьер, а вы – шотландский колли.

Молодой врач притронулся к стетоскопу и засмеялся.

– А я и правда шотландец, – сказал он. – Из Абердина. Вы не совсем ошиблись, миссис Уэст. Поздравляю.

Мада Уэст не присоединилась к его смеху.

– Вам хорошо говорить, – сказала она. – Остальные были куда менее приятны. – Она обернулась к сестре Брэнд. – Про вас я думала, что вы – корова, – сказала она, – добрая корова. Но с острыми рогами.

На этот раз рассмеялся мистер Гривз.

– Видите, сестра, – сказал он, – то самое, о чем я вам не раз говорил. Пора уже вам на травку, на маргаритки.

Сестра Брэнд и не подумала обидеться. Она поправила подушку с ласковой улыбкой.

– Бывает, что нас называют самыми чудными именами, – сказала она, – такая уж у нас работа.

Все еще смеясь, врачи направились к двери. Мада Уэст, чувствуя, что атмосфера разрядилась, сказала:

– Кто меня нашел? Что произошло? Кто привел обратно?

Мистер Гривз глянул на нее с порога.

– Вы не очень далеко ушли, миссис Уэст, и благодарите за это Бога, не то вы не были бы сейчас здесь. Швейцар пошел за вами следом.

– Все позади, – сказал молодой врач. – Весь эпизод занял не больше пяти минут. Вы благополучно оказались в своей постели, и меня тут же вызвали к вам. Вот и все. Ничего страшного не произошло. Вот для кого это было ударом, так для бедняжки сестры Энсел. Когда она увидела, что вас нет в палате.

Сестра Энсел… Отвращение, испытанное накануне, не так легко было забыть.

– Не хотите ли вы сказать, что наша маленькая звезда тоже была животным? – улыбнулся молодой врач.

Мада Уэст почувствовала, что краснеет. Придется солгать. И не в последний раз.

– Нет, – быстро откликнулась она. – Разумеется, нет.

– Сестра Энсел все еще здесь, – сказала сестра Брэнд. – Она была так расстроена, когда сменилась с дежурства, что не могла уйти к себе и лечь спать. Вы не хотели бы ее повидать?

Тяжелое предчувствие охватило пациентку. Что она наговорила сестре Энсел в панике и лихорадке вчерашнего вечера? Прежде чем она успела ответить, молодой врач раскрыл дверь и крикнул в коридор:

– Миссис Уэст хочет пожелать вам доброго утра!

Он широко улыбался. Мистер Гривз махнул рукой и вышел, сестра Брэнд – за ним, молодой врач, отдав честь стетоскопом и отвесив в шутку поклон, отступил к стене, чтобы пропустить сестру Энсел. Мада Уэст глядела на нее не сводя глаз, затем на губах ее показалась робкая улыбка и она протянула вперед руки.

– Я так перед вами виновата, – сказала она. – Простите меня.

Как могла сестра Энсел казаться змеей?! Карие глаза, гладкая смуглая кожа, аккуратно причесанные темные волосы под шапочкой с рюшем. И улыбка, медленная сочувственная улыбка.