Андрей Прохоренко - Джокер

Тарас перед отъездом молчал. Я не хотел ехать. Привык у Бати и у Тараса. Я даже начал подумывать, чтобы переехать обратно жить в здешние места, но понял, что это с моей стороны в сложившихся обстоятельствах слабый ход. Тарас подтвердил мне мою догадку. Щурясь при взгляде на меня, как-то накануне отъезда он сказал: «Езжай, американец, с чистой совестью домой. Ждут тебя дела. К нам ты еще вернёшься. Возможно, что и я тебя снова увижу. Я только ведь жить начинаю».

Тарас усмехался одними глазами. Я смотрел на него, на Батю и Игоря, стоявших в стороне, и никак не мог понять: почему я так привязался к этим людям, хотя не знал вообще ничего об их существовании полгода назад? Я не мог тогда ответить себе на этот вопрос, хотя на самом деле ответ был на поверхности. Оказывается, наиболее сложно найти и увидеть то, что лежит на поверхности. Ты почему-то все время смотришь куда-то не туда, силишься что-то такое да этакое понять, когда на самом деле надо лишь смотреть внутрь себя, осознавая, кто же ты такой на самом деле.

«И кто ты есть?», – частенько вопрошал меня Тарас.

«Человек, личность, изобретатель», – отвечал я, а Тарас только лишь щурился, предлагая мне прийти самому к ответу. И надо отметить, сейчас, к окончанию жизни, когда мне уже перевалило за восемьдесят, я знаю, что сказать себе в ответ. Честно говоря, я пришел за годы к совершенно иному пониманию того, кто я такой. Выражается мое понимание так: я – мысль, выраженная более плотными энергиями. Мысль, преобразующая и творящая меня нового в каждый конкретный момент существования. И мысль эта исходит из моих же силы и воли. Хотя на самом деле всего, конечно, я не говорю, предлагая предкам и потомкам поразмыслить над своими словами.

Ведь на самом деле нет ничего более важного для каждого из нас, чем самому прийти к пониманию того, кто ты такой и зачем живешь. Неинтересно жить, если заранее раскрыты секреты. Жизнь, как одно из проявлений Существования и Бытия, предоставляет каждому из нас неограниченное поле для деятельности. Этого, в возрасте немногим больше сорока лет, я не знал на момент возвращения из Украины в США. Рейсом самолета я прибыл в Майами, где меня уже ожидали. Встречающие люди сразу же заприметили меня в толпе. Еще минут десять, и я уже стоял возле машины, готовой доставить меня в одну из квартир или загородных домов.

Чарльз, хоть и был рад меня видеть, все-таки выглядел слегка встревоженным, даже помятым, как будто произошло что-то такое, что всерьез поколебало его позиции и внесло существенные поправки в образ жизни Чарльза – преуспевающего бизнесмена, которым он себя считал. Имидж все, остальные мелочи – не в счет. Я бы приписал некую сумрачность Чарльза чему угодно, но рядом с ним был Майкл. Его лицо также выражало, несмотря на радость встречи, некоторую озабоченность. Значит, сделал я вывод, что-то в нашем доме пошло не так…

– Как дела, Джордж? Мы уже не чаяли тебя увидеть. Все думали, что ты у себя на Родине потерялся. Что вообще с тобой произошло? – Чарльз сразу же полез обниматься, преодолев некоторую задумчивость.

Я снова увидел прежнего неунывающего Чарльза, который, как и прежде, выставил вперёд руку, рассчитывая, что я ударю по ней, мол, все окэй, старина. Оживленность Чарльза прервал Майкл. Вздохнув, он, пожав мне руку и по-отцовски обняв при этом за плечо, уведомил:

– У нас проблемы, но об этом не сейчас. Доберемся до резиденции, там обо всем поговорим.

Я перевёл взгляд с Майкла на Чарльза и, по всей видимости, на нового главу службы безопасности, который стоял чуть в стороне. Мужчина, представший моему взору, был чуть выше Чарльза. Пиджак плохо скрывал мускулистое тело и атлетическую фигуру.

«Как будто только из зала вышел», – мелькнуло у меня в голове.

Чарльз, отследив, что я задержал взгляд на незнакомце, сразу же его представил:

– Это Барни, наш новый начальник службы безопасности. Прежний, как оказалось, работал на конкурентов.

Я перевел взгляд на Майкла. Он кивнул, подтверждая слова Чарльза. Вот только мне этот Барни не понравился. Что-то в нем такое было, сам не знаю, не отталкивающее, а опасное что ли, притаившееся и ждущее своего момента, чтобы проявиться. Зачастую первое впечатление самое верное, хотя и быстро улетучивается, сменяясь новыми впечатлениями и событиями.

– Барни, подойди к нам, – негромко сказал Майкл. – Джордж тебя не знает, как и недавно произошедших событий…

Я пожал руку мужчине в очках, который, впрочем, особой расположенности ко мне не испытывал, держался подчеркнуто официально, соблюдая негласную субординацию. Барни не пытался мне понравиться. Слегка кивнул, не стал спрашивать, как обычно: как дела и выслушивать такое же стандартное – хорошо.