Олег Бойко - Работа над ошибками

Я оглянулся и увидел на пороге Джима. Быстро стянул с себя медицинский халат, оставшись в брюках и рубашке, и протянул ему. Он поспешил взять его и сразу бросился к жене. Накинул ей на плечи, запахнул, бережно обнял ее и поцеловал в лоб. А я так и держал корчившегося на полу насильника на мушке.

– Если вы отведете мою жену в машину…

– Да, Джим, конечно! – ответил я, не дав ему закончить.

Он подвел ближе свою жену, которую била мелкая дрожь, и передал мне, а я помог ей выйти из дома на улицу и повел к машине, где на заднем сиденье уже сидела их дочь, Акоко Нгози, и испуганными глазенками смотрела на нас в окно. На пороге я на мгновение оглянулся и увидел, как Олуджими Нгози занес приклад «Калашникова» над головой раненного боевика, который посмел надругаться над его женой. Отвернулся, не желая смотреть на это, и, услышав звук удара, вскрик и хруст, невольно передернул плечами. А потом, судя по звукам, понял, что он еще раз обрушил приклад автомата на голову негодяя.

На обратном пути нас обстреливали, по-моему, уже и регулярная армия, и боевики. В этом урагане жестоких стычек никто не стеснялся открыть огонь по машине Красного Креста. Так что севший вместо меня за руль Джим даже свернул на одному ему известную дорогу, потому что на той, которой мы приехали действительно уже творился настоящий ад. Так мы и тряслись, слушая, как пули барабанят по корпусу, неслись изо всех сил, едва не опрокидываясь на поворотах. Молчали. Молчали до тех пор, пока я не понял, что ранен.

– Только вы меня и услышали, когда я просил помочь… – продолжал говорить Джим, уже не отвлекаясь от дороги. – Один из всех… Всем остальным, не только белым, простите, но и другим черным наплевать на нас и наших жен и детей! Даже миротворцам! И толку с того, что Нигерия состоит в ООН? Одна показуха… Миротворцы не защищают нас. Они просто смотрят со стороны, как наш народ убивает друг друга. Все эти красивые береты и голубые каски, новенькая форма, автоматы и техника только для видимости…

– Только полковнику Ламберу этого не говори…

– Плевать! Я повторяю, сэр, они здесь не нас защищают, а самих себя! Вот вы помогаете нам, я видел, как вы работаете. Вы и эта девушка – ваша подруга…

– Кайса? Она… моя коллега…

– Да какая разница… Она тот человек, которому не плевать на других. Она знает мое полное имя, сэр, а я вот не знал, как ее зовут… Стыдно…

Машина сдохла, не доехав каких-то метров пятьдесят до КПП, на котором мы, уезжая, разнесли в щепки шлагбаум. Но солдаты на всякий случай разрядили в и без того парящий радиатор пару автоматных магазинов. И то, что нас не задело, было на самом деле большим чудом.

Я вышвырнул в окно пистолет, выбрался из машины и с поднятыми руками направился к солдатам, с трудом передвигаясь и подволакивая за собой простреленную ногу. Олуджими Нгози чуть позади вел свою семью. А нам навстречу бежали несколько человек в голубых касках, Кайса и Андерс Хольм. Вдалеке за ними в лучах солнца поблескивал фюзеляж небольшого турбовинтового самолета.

– Да свои это!!! Пустите!!! – кричал Андерс Хольм двум солдатам, которые принялись меня обыскивать.

Еще трое обступили семью Джима, но, увидев в каком состоянии находилась женщина, подхватили ее на руки и понесли к полевому госпиталю. Сам Джим с дочкой на руках семенил за ними следом, иногда оборачивался и выкрикивал в мою сторону:

– Спасибо! Спасибо вам, сэр!

Я лишь улыбнулся и махнул рукой ему в ответ.

– Живой! Живой! – задыхалась на бегу Кайса. – А мы уж думали…

Остановилась, перевела дух и со злостью стукнула меня кулаком в грудь, отчего я покачнулся, оступился и схватился за раненную ногу.

– О Боже! – воскликнула она, взглянув на окровавленную штанину, и тут же бережно разгладила пальцами рубашку на моей груди в том месте, куда только что ударила кулаком. – Ты ранен!

– Только в ногу? – спросил Андерс Хольм, взваливая мою руку себе на плечо и помогая идти. – Больше не задело нигде?

– Нет, только в ногу… Всегда думал, что это больнее… А так, скорее страшно, чем больно…

– Ты ненормальный! – продолжала отчитывать меня Кайса, тоже поддерживая под руку. – А если бы ты не вернулся? А если б тебя убили?

Но я ничего ей не отвечал. Только шепнул тихо Андерсу Хольму:

– Я ствол скинул, когда мы подъехали… Он там у машины остался… Ты не в обиде?

– Да и хрен бы с ним! Я его купил у пацана в деревне за десять баксов.

– Понятно… Кстати, куда мы идем?

Палатки и брезентовые навесы полевого госпиталя остались слева. Несколько ангаров с оружием и техникой – справа. За ними виднелся палаточный лагерь миротворцев и деревянное здание нового командного пункта, куда еще вчера вечером из Газабуре перебрался полковник Ламбер. А меня вели прямиком к самолету, где у трапа толпилась кучка людей.