Алла Демченко - Александра - Жизнь и судьба

— Боялся, что больше тебя не увижу. Зачем я тебе такой? Знаешь, всегда думал, что я везунчик, баловень судьбы.

Он не врал. Все так и было с того момента, когда он, взвесив все «за» и «против», переехал в Москву.

— Чем ты занимался все это время в Москве?

— Вначале ничем. Просто жил. Потом писал копии картин. Но все законно, — спохватился Борис.

— А потом?

Борис молча отпил вино. Этот модный ресторан он выбрал специально. В этом дорогом ресторане он с Элеонорой отмечал свою первую удачную сделку. Он тогда впервые почувствовал себя богатым человеком. Какое это сладкое чувство богатой жизни!

— Ты, конечно, не помнишь, но одно время был огромный спрос на русскую пейзажную живопись. Все как с цепи сорвались. Всем хотелось иметь какую — то работу девятнадцатого века. Модно и все. А где взять картины для всех желающих?

— Спрос рождает предложение. Это понятно. Только я никак не пойму, откуда уголовное дело, если ты занимался только копиями картин? В чем криминал?

Никакого криминала вначале не было. Его репродукции Шишкина, Левитана и Зяблова постоянно покупались небогатыми ценителями искусства. Налоги платились. Деньги, пусть небольшие, капали постоянно. На жизнь хватало.

Криминал начался позже.

В Ниццу они с Элеонорой прилетели рано утром. На выставке, с которой созвонился Марк Яковлевич, надо было купить только одну картину и можно было б вечером возвращаться в Москву. Но Элеонора отключила телефон и в Москву они вернулись только на следующий день. Он надеялся, что остаток дня они проведут в отеле, но Элеонора потащила его по галереям, словно в Москве мало такого добра.

Чья это работа? Посмотри внимательно.

Вопросы начинали его раздражать. Откуда он может знать чья это работа.

— Янус. Девятнадцатый век. Тебе не напоминает никого?

Он поймал ее мысль на лету. Все было просто и гениально! Гениально потому, что просто! Аккуратно убрать штрихи не характерные для российского пейзажа, а подпись «русифицировать». Все! Родные просторы! Передвижник Киселев. Ранняя работа. Малоизвестная картина. Он не переставал удивляться изворотливости таланта Элеоноры.

Тогда они купили первую картину. Как говориться — на пробу.

Картины они выставляли не часто, когда Берестова не было в Москве. Иностранцы охотно покупали «Киселева», «Айвазовского» и зимние пейзажи «Гермашева». Деньги потекли. Настоящие деньги, а не жалкие проценты от Берестова.

— Марк позвонил на кануне отъезда, предупредил, что будет канадская диаспора. Мы подумали…я подумал, что их ностальгия — наши деньги. Но, представь, только вывесили картину, как приперся знакомый Элеоноры.

Только Кияшко был не просто знакомый, а еще владелец «заводов, газет и пароходов». Чем ему приглянулась картина, не понятно. И как его не отговаривала Элеонора, но упертый Кияшко никого больше смотреть не стал и купил Киселева.

— Подожди, а как же все эти экспертизы, какие — то заключения? Ведь это ж не репродукция — вы продавали «оригинал»? — Лера изумленно смотрела на Бориса.

— Все нужные заключения Элеонора получала по старым каналам Марка. Деньги делают все.

— Выходит, в тебя есть деньги?

— И да и нет. Деньги за границей. Я здесь.

— Ты, что с Луны свалился? Съезди и реши свои финансовые вопросы.

— Не могу. Меня Берестин подставил с паспортом.

Скандал разгорелся спустя три года. Да какой там скандал — катастрофа.

Он купил биллеты на вечерний рейс до Мадрида. Они уже лежали в новеньких загранпаспортах. Только его мечте не суждено было сбиться!

Он вернулся домой и наткнулся на опечатанную дверь. Удивительно, как он от страха еще не грохнулся в обморок! На негнущихся ногах он вышел с подъезда черным ходом и быстро насколько это возможно, когда ноги отказываются нести бренное тело, направился в мастерскую. Потом он дрожащими пальцами набрал номер Элеоноры. И когда на настойчивые гудки, трубка ответила мужским голосом, он окончательно понял, что все случившееся вовсе не дурной сон.

Марк Яковлевич в Москву так и тогда и не вернулся.

— Может это вас Марк и сдал полиции?

— Да, нет. Ему — то зачем? В суд подал Киняшко.

— Он, что так разбирается в живописи?

— Ни в чем он не разбирается. Друг к нему приехал и спьяну ляпнул, мол туфта, а не Киселев. Кияшко сразу же проспавшись к экспертам. А те руками только разводят, мол друг ваш прав — туфта.

— И что?

— Был суд. Писали в газетах. А потом, когда шумиха немного улеглась, заявился Берестов. Дал новый паспорт. Сказал где отсидеться. А дальше ты все сама знаешь.