Алла Демченко - Александра - Жизнь и судьба

Саша, придвинув стульчик поближе к кровати Лагунова и, не боясь снова оказаться на трассе, сосчитала пульс. Ни на ее присутствие, ни на прикосновение руки Роман никак не отреагировал.

— Все вы правильно делаете. Умереть куда проще, чем исправить то, что еще можно исправить. Правильно. Все вас жалеют: сестрички, нянечки, и у заведующего вы на первом плане. О родных я даже не говорю. У вас личное горе. Я не в праве вас обвинять и выяснять степень вашей вины. Это больше по вашей части. Но прежде чем начать себя жалеть, почему вы не поинтересовались, как живет семья той женщины? Сколько у нее детей осталось? Что они едят? Во что одеваются? Да что я вам говорю.

Саша прервала монолог. Она не имеет права так говорить. В нее только одно право — лечить. И вовсе не душу, а прежде всего — тело. Какой врач лечит душу? И можно ли вылечить, очистить душу таблетками?

Лагунов уже длительное время лежал в одной излюбленной позе. Не шевелясь, не подавая ни малейших признаков жизни, он устремил взгляд в пространство, как будто рассматривал что — то важное, доступное только ему одному. Со стороны могло даже показаться, что Роман не понял ни одного слова из того, что она сказала.

— Нет у вас, Роман, никакого горя. Только космическая жалость к себе одному. Потому, что нарушилась ваша размеренная, удобная вам жизнь. Вот вы и сникли. И мне вас нисколько не жаль. Вас жалеть просто не за что. За трусость и эгоизм нечего жалеть.

Она резко встала со стула. Ей никто не давал права говорить таким тоном. Никто. Это она считает, что жалость к себе родному — замаскированный эгоизм. Но Лагунов, этот молодой и беспомощный человек, думает по — другому. Она не имеет права его осуждать, а тем более судить. Разговаривать подобным тоном с пациентом, она тоже не имеет права. На минуту ей стало стыдно своей слабости.

— Александра…

В Логунова опять нестерпимо заболела спина от того, что он резко подтянулся на локтях. Он испугался, что эта непонятная Александра сейчас выйдет с палаты. Он опять не помнил ее отчества. Да, собственно, и не пытался его запоминать. Зачем? Ни обращаться за помощью, ни тем более, разговаривать, он не собирался.

— Ивановна, — напомнила Саша. — Вы имеете полное право сменить лечащего врача. Я не буду возражать.

— Постойте. Вы что — то знаете о…ее семье?

Саша вернулась, села на стул, сложила руки на коленях. Не вдаваясь в подробности жизни самой Ярославской, она рассказала все, что знала.

— А дальше? — еле шевеля губами, будто очнувшись от долгого оцепенения, спросил Логунов. — Наследство можно обжаловать через суд.

— Вам виднее. Я не специалист в этой области.

Саша внимательно смотрела на Лагунова. Казалось, мысли о работе нарушили его привычное безразличие.

— Но учитывая, что вы собрались в мира иные, то даже помочь не сможете. Хотя ваша помощь в суде, очень даже кстати была б. Таня Ярославская ваша почти коллега. Оканчивает юридический факультет.

В палате повисла привычная тишина.

— Вы обо мне говорили ей? Ну, этой… дочери Ярославской?

— Нет, конечно. Что бы я сказала о вас? При желании, конечно, вы сами смогли б помочь Татьяне разобраться с наследством и, на худой конец, просто деньгами. Как спонсор какой — ни будь образовательной программы. Заочное обучение все платное. И не дешевое, скажу я вам.

— Вы так просто говорите «при желании». Желания одного мало.

— Я и не говорю, что одного желания достаточно. Нет, конечно. Роман, — она внимательно посмотрела в глаза Лагунова, — насколько мне известно, вы довольно известный адвокат с хорошей репутацией. Я не думаю, что все и сразу на вас свалилось: известность, признание, деньги. Наверное, много работали? В нас тоже результат напрямую зависит от желания работать и… жить. Это все, что могу вам сказать. На мою помощь можете рассчитывать. Все остальное зависит только от вас. Больше добавить было нечего. Саша, поправив легким движением халат, уже открывала дверь, когда раздался голос Лагунова.

— Александра Ивановна, а если попробовать, вы думаете, я смогу ходить?

— Давайте для начала попробуем. В назначении все подробно написано с момента вашего поступления к нам, так что — дело только за вами. Что говорили древние по этому поводу, помните?

— Дорогу осилит идущий или самый длинный путь начинается с первого шага. Как то так, — Лагунов улыбнулся впервые за последние годы.

Вернется ли к жизни Лагунов, не говоря уже о том, будет ли он ходить, Саша действительно не знала. Скорее всего — будет, а может потом наступить очередной срыв и все пойдет насмарку. Все зависит только от него.