Алистер Маклин - Дорога пыльной смерти

— Буду считать до трех, а потом воткну его. Раз. Два...

— В зале на столе. — Лицо Нойбауэра стало пепельным.

— Всем встать! Все за мной! В подвал.

Они спустились в подвал не без приключений: один из трех смуглолицых братьев внезапно кинулся на лестнице, ведущей в подвал, на Харлоу, пытаясь сбить его с ног. Но это было очень глупо с его стороны, потому что он тут же убедился в великолепных профессиональных качествах и реакции Харлоу. Отклонившись немного в сторону, Харлоу ударил его по уху дулом пистолета, спокойно наблюдая за тем, как тот, упав навзничь, собственной головой пересчитал половину ступенек. А по оставшимся ступеням Харлоу безжалостно провез его, ухватив за ногу.

— Побойтесь Бога, Харлоу, что вы делаете? Вы же можете убить его! — вскричал один из бандитов.

Харлоу дотащил бесчувственное тело до последней ступеньки и, только когда голова несчастного ударилась о бетонный пол, бросил его и равнодушно поглядел на протестовавшего.

— Что из того? Неизвестно, что еще вас ждет внизу!

Он завел всех в подвальную лабораторию и с помощью Рори затащил туда же бесчувственное тело.

— Лечь на пол! Рори, свяжи им лодыжки. Очень крепко свяжи, пожалуйста, — приказал Харлоу. Рори тут же с готовностью принялся выполнять доверенную ему работу. Когда он закончил, Харлоу потребовал: — Обыщи карманы и погляди, нет ли удостоверений. Кроме Нойбауэра. Нашего дорогого Вилли мы знаем.

Рори вернулся к Харлоу с целой кучей документов в руках. Он нерешительно посмотрел в сторону женщины.

— А как поступить с леди, мистер Харлоу?

— Не стесняйся с убийцей и не путай ее с леди. — Харлоу тоже поглядел на нее. — Где сумочка? — требовательно спросил он.

— У меня нет сумочки.

Харлоу опустился подле нее на колени.

— Когда я закончу работать и над другой стороной твоего лица, то ни один мужик больше не посмотрит на тебя. Правда, теперь тебе не придется вообще долго видеть ни одного мужика, потому что ни один судья не сможет обойти вниманием показания четырех полицейских, которые признают твою личность, а также отпечатки пальцев на стакане. — Он глянул на нее, многозначительно поигрывая пистолетом. — Думаю, что и надзирательницы в тюрьме не будут особенно рассматривать тебя. Ну, так где сумочка?

— В моей спальне. — В голосе ее был страх.

— Где именно в твоей спальне?

— В шкафу.

Харлоу обернулся к Рори.

— Рори, будь так добр.

— Как же я узнаю, где ее спальная комната? — спросил Рори неуверенно.

— Когда ты увидишь в комнате туалетный столик, похожий на аптечный прилавок, то можешь быть уверенным, что правильно определил, чья эта спальня. И принеси заодно те четыре пистолета, которые мы оставили в комнате наверху.

Рори ушел. А Харлоу поднялся, подошел к столу, на котором лежали удостоверения личности, и стал их с интересом просматривать. Через минуту он поднял глаза.

— Так, так, так. Марцио, Марцио и Марцио. Похоже на солидную процветающую фирму. И все с Корсики. Вспоминаю, мне уже приходилось слышать о братьях Марцио. Полиция наверняка обрадуется, получив эти документы. — Он сложил обратно бумаги, оторвал дюймов шесть от катушки липкой ленты и, прикрепив ее к столешнице, сказал:

— Вам никогда не догадаться, для чего это приготовлено.

Вернулся Рори с сумкой, похожей скорее на небольшой чемодан, чем на принадлежность дамского туалета, и с четырьмя пистолетами. Харлоу открыл сумку, проверил ее содержимое, посмотрел паспорт и расстегнул сбоку сумки «молнию» — он извлек из кармана ее еще один пистолет.

— Ну, ну, значит, Анна-Мария Пучелли носит с собой огнестрельное оружие. Не для того ли, чтобы защитить себя от нападений мерзких насильников и грабителей, покушающихся на ее честь, а заодно и таблетки цианида, которыми она потчевала покойного Луиджи? — Харлоу положил пистолет туда, откуда его извлек, бросил в сумку другие документы и все четыре пистолета, принесенные Рори. Потом извлек из сумки аптечку первой помощи, вытащил из нее очень маленькую бутылочку и высыпал белые таблетки на ладонь.

— Как раз к месту. Ровно шесть. Каждому по одной. Я желаю знать, где находится захваченная миссис Мак-Элпайн, и я желаю узнать это ровно через две минуты. А чтобы вам все было понятно, Флоренс Найтингейл, которую вы все знаете, вам кое-что объяснит.

Флоренс Найтингейл, как назвал Харлоу Анну-Марию, объяснять ничего не стала. Ее лицо просто стало белее бумаги, и от страха она постарела в десять минут на десять лет.