Татьяна Луганцева - Наследство

— Разберемся! А вы тоже не шумите, а то успокоим!

Но на время разбирательства Яне принесли весьма страшный комплект одежды, но по крайней мере сухой. Это были милицейские, то есть полицейские штаны и халат темно-синего цвета, явно уборщицы. Еще Цветковой принесли теплый шерстяной плед. Она в него закуталась и уснула от нервного переутомления. Илюшин ей еще колыбельную сбацал напоследок.

— Выходим по одному! — привел их в чувство добрый голос полицейского. — Шутка! Нет-нет, то, что выходим, — это не шутка!

— На расстрел? — уточнил Степан Сергеевич, помогая подняться Яне.

— К следователю! Разобрались там уже.

Яна не смогла не заметить, какими глазами посмотрел на нее моложавого вида следователь с острым носом и колючим взглядом серых глаз. Уборщица в полицейских штанах. Причем и то, и другое было больше, чем ей надо, размеров на восемь. Такая бледная доска в балахоне.

— Присаживайтесь, господа гастролеры, — пригласил следователь.

— Мы — артисты! — гордо ответил Илюшин, садясь на стул и закидывая ногу на ногу.

Яна только сейчас очень остро осознала, насколько он комично выглядит в женском разорванном сарафане, когда у него прошел кураж. А прошел он, судя по трясущимся рукам и тоскующему взгляду, потому, что закончилось действие спиртного.

— Артисты! Артисты! Это я уже понял! Я тут и с другими уважаемыми людьми поговорил…

— Бандюги! — прервал его Степан Сергеевич.

— Вышло недоразумение… Вас приняли за ночных бабочек…

— Кого?! Меня?! — гаркнул Степан Сергеевич.

— Ну почему вас… — несколько смутился следователь, — вот… — перевел он взгляд на Яну и задумался.

— Кого? Меня? — уточнила Цветкова, понимая, что он сам себя поставил в неловкое положение, потому что в таком виде она явно не была похожа на путану.

— Ребята выпили…

— Сильно выпили, — кивнула Яна.

— Так вот подумали, — развел следователь руками. — Иностранных гостей я уже отпустил. Хоть бы международного скандала не получилось. Вы уж извините.

— Ей подожгли косу! Извините?! — выпучил глаза Илюшин. — Да я такое зверство видел только в кино про фашистов! А я, между прочим, заслуженный артист России! Я не абы как…

— Да знаю я, — постучал ручкой по столу следователь, словно собираясь с мыслями, — видел я вас в театре… С дочкой с маленькой ходил. Этот эпизод с поджогом, конечно, самый неприятный во всей этой истории!

— Да что вы говорите? — сложил руки на крупном животе Степан Сергеевич. — Скажите пожалуйста!

— Этот человек клянется и божится, что он пошутил, что он на сто процентов был уверен, что поджигает парик. Ну не носят наши женщины сейчас длинные волосы! Да еще белые такие… Он думал, что женщина, то есть вы, гражданка Цветкова, испугается и скинет с себя парик и все… Вместо этого ей самой пришлось нырять в бассейн. Это же подтверждают и свидетели. Злого умысла на убийство не было!

Яна взяла свою косу и с интересом смотрела на неровно опаленный конец.

— Да… сантиметров десять сгорело…

— А что у вас с челкой, бровями? — поинтересовался следователь. — Извините, они тоже пострадали в огне?

— А вот это уже точно не ваше дело! — побагровел Илюшин.

— Ладно… Я к чему все это говорю? Все показания сняты, все прояснилось. Вы лично как пострадавшее лицо, гражданка Цветкова, будете заявлять за поджог? Я предлагаю вам пойти на мировую. Этот человек очень раскаивается и вот оставил вам… компенсацию. А в суде вряд ли у вас что получится доказать, будет квалифицироваться как несчастный случай, — придвинул он к ней конверт.

— Что это? — спросила Яна.

— Там сто тысяч и глубочайшие извинения.

Яна, четко помня, что театру нужны деньги, твердой рукой взяла конверт и сказала:

— Я не буду ни на кого заявлять!

— Вот и правильно! — хлопнул в ладоши следователь и посмотрел на Илюшина. — А это компенсация вам за небольшое недоразумение.

И он протянул ему пакет с бутылками дорогущего коньяка. Лицо Степана Сергеевича просто просветлело.

— Вот сразу бы так! Другое дело! С этого бы и начинали разговор! — потянулся он за пакетом.

«Зря ему это дали», — невольно подумала Цветкова.

— Только не в кабинете! Я вас отпускаю, конфликт полностью улажен! А сейчас вас доставят на машине по нужному адресу! — попрощался следователь.

А Яна взяла со стола визитку.

— Артем Александрович Коновалов? Если что, я обращусь к вам. — И вышла, оставив следователя размышлять над фразой «Если что…».

— В театр! Нам же срочно надо в театр! — уже бушевал Степан Сергеевич. — Там же пробы на Снегурочку!