Михаил Учайкин - Синдром Минотавра

Ариадна изо всех старалась сохранять спокойствие или хотя бы не улыбнуться, чтобы ее реакцию не смогли неправильно истолковать.

«Они все невероятно красивые, но до невозможности глупые. Или все красавцы такие? Вместо того, чтобы тренировать ум, они тренируют только тело, чтобы оно по красоте не уступало лицу».

Скоро ей стало скучно. Она давно бы убежала в Лабиринт, чтобы удостовериться, что у Астерия все в порядке, и он читал мифологические баллады Антимаха выбранной красавице. Он хорошо это делал – Ариадна потратила на него много времени, чтобы…

Она виновато опустила голову. Мать, стоявшая рядом, тут же постучала кончиками пальцев по ее руке. Пришлось снова вскинуть голову, чтобы выслушать очередное приветствие. Какое уже по счету? Пятое…

На этого юношу следовало обратить внимание – он чем-то был похож на Астерия. Нет, силой и мощью им не сравниться. Ариадна судорожно пыталась понять, чем привлек ее пятый по счету афинянин. Она еще раз внимательно его осмотрела от сандалий до кудрей.

«А кудри-то не настоящие», – все же улыбнулась Ариадна. Каламистр, конечно, молодец, но слегка перестарался и слева завил более упругие локоны. Или справа от влажного воздуха кудри слегка развились. Хорошо еще, что парик из женских волос не напялил пятый по счету юноша на голову.

Вот оно несовершенство этого мира – если в красивой голове хоть что-то есть, то на голове может ничего и не быть.

И все же этот афинянин ей чем-то понравился – он хорошо читал стихи и преданно смотрел на нее грустными телячьими глазами, как у брата.

– Он похож на Астерия, – негромко произнесла Ариадна.

Пасифая обрадованно едва заметно качнула головой, соглашаясь, пусть так – ее дочь впервые заинтересованно взглянула на мужчину, не на брата, не на отца, а на постороннего мужчину.

– Я его запомню, – добавила Ариадна, – его зовут Линкей. Пусть позовут следующего. Их осталось двое?

– Двое, – улыбнулась в ответ Пасифая. В душе она надеялась, что из семи прибывших юношей ее дочь выберет себе жениха. Они все достойные сыновья своих отцов. Ждать еще семь лет не хотелось бы.

Перед Ариадной вытянулся следующий юноша, совсем мальчишка. Даже Пасифая, поморщившись, на ухо предложила дочери не тратить время на него, а сразу пригласить последнего. Но Ариадна, покачав головой, взмахом руки велела парню продолжать. Афинянин закончил свою пафосную речь и, замолчав, собрался отойти от принцессы, но та остановила его рукой и потребовала подойти ближе.

Ариадна, раздувая ноздри, судорожно втягивала воздух, напоенный благовониями и ароматическими маслами.

– Что-то не так? – прошептала Пасифая.

– Все не так, – нервно произнесла Ариадна. Она положила руку на грудь, пытаясь унять отчаянно бьющееся сердце. – Приглашайте последнего.

Она сразу потребовала, чтобы юноша подошел к ней, как можно ближе. Пасифая заметила, что ее дочь и к этому афинянину совершенно откровенно принюхивается.

– Все, – махнула она рукой. – Завтра вынесу вердикт, сегодня я устала – вечер оказался долгим.

Ей надо было срочно покинуть зал – дальше танцы, а это не для нее.

Ариадна подошла к царю Миносу, стараясь меньше хромать.

– Отец, – она прикоснулась к его плечу, – один из прибывших юношей не юноша.

– С чего ты решила? – удивленно вскинул он брови.

– От шестерых юношей исходит пряный мускусный запах и майорана. А один пахнет, как девушка, розами и фиалками, – произнесла Ариадна. – Надо спасать Астерия – ему угрожает опасность.

– Глупости, – царь Минос рассмеялся в голос. – Астерию не могут ничем угрожать шесть девушек и один переодетый юноша, даже если ему вдруг удалось провезти на корабле оружие. Это было строжайше запрещено. Ну, в самом деле, подумай, Астерия голыми руками не победить. Предположим даже, что этот юноша оказался силен и победил в честном поединке Астерия, но из Лабиринта ему никогда не выбраться. До смерти он будет там блуждать.

– Меня не волнует этот юноша, – Ариадна была на грани истерики. – Я волнуюсь за брата и не хочу, чтобы его кто-то победил.

Ариадна не поверила Тиму, что когда кого-то любишь, то безоговорочно знаешь, что тому надо. Она любила Таню, но позволяла ей иметь свое мнение по тому или иному вопросу. Они часто спорили на отдельные темы, но она никогда не позволяла себе навязывать свое мнение девочке. Иначе это будет не ее, Танина, жизнь, а Ариадны.

Но с Тимом она спорить не стала – сказывалась выпитое, и у нее, она надеялась, будет еще время, чтобы доказать ему обратное. Сейчас она свободна, чтобы поступать, как заблагорассудится. Свободна… Ариадна повторяла это слово, как мантру, скрестив при этом пальцы, словно боялась лишиться этой свободы. Наверное, так и было – она все время от кого-то зависела. Сначала от бабушки, затем от своих работодателей. Ариадна никогда не называла Таниных родителей хозяевами даже в мыслях, словно боялась лишиться чего-то важного.