Дмитрий Шубин - Странная тайна Лысой горы

– То есть, как это по-чёрному?

– А вот так, что дым в наших печках идёт через дымоход вверх, а у него дымохода нет, и весь дым идёт в дом. Там уже всё давно прокоптилось так, что ума не приложу, как они там не задыхаются зимой. Может от угара и помер старый?

Виктор был шокирован такой новостью. Как допил чай он просто и не помнил. И как только хотел открыть рот, чтобы ещё о чём-то спросить у деда, но тут послышался голос бабушки:

– Хватит тебе, Леон, сказки рассказывать. Запудрил голову ему совсем. Веди лучше внучка на завтрак, а вернее уже обед на дворе, а у него, кроме чая маковой росинки ещё не было во рту.

Дедушка спохватился и пошагал на голос жены, приказав Виктору быстренько, как бывший солдат, в пять минут явиться на зов хозяюшки. А Виктора долго просить и не надо. Взбодрил его рассказ деда. Быстро натянув, джинсы, а футболку прихватив с собой, он вышел во двор, где был прикреплён рукомойник и начал плескаться. Брызги летели в разные стороны. Затем растёр докрасна кожу, натянул футболку и зашёл на кухню. Бабушка приготовила драники. Они были такие румяные и светились капельками сливочного масла. Аромат щекотал ноздри, и аппетит разгорался с каждой минутой. Такой вкуснятины Виктор и не помнил, пробовал хоть раз или нет. А ещё посреди стола стояла большая чугунная сковорода, а в ней лежали шкварки, но самым шедевром была яичница глазунья. Действительно это был шедевр. На белоснежных белках, как солнышки сверкали оранжевые желтки. Именно, не бледно-жёлтые, а оранжевые. К этой глазунье страшно было притронуться, чтобы не нарушить красоту. Такая красота могла создаться только в такой шикарной русской печке. А Виктору всего лишь пару раз, ещё в самом раннем детстве, пришлось попробовать блюда, приготовленные в ней. И он надолго запомнил их неповторимый вкус. И вот сегодня снова он с удовольствием впитывал в себя не только вкус, но и этот неповторимый аромат жареного сала, драников и яичницы-глазуньи.

Бабушка с удовольствием поглядывала, с каким аппетитом Витенька поглощает завтрак. Вот и дождались они с Леоном, что внук поживёт пару месяцев у них. И по хозяйству поможет. Да и так старикам веселее. После завтрака они с дедом вышли на улицу. Погода стояла изумительная. Было тепло, пахло скошенными травами, мёдом и какой-то свежестью. Догадался Виктор, что тут же неподалёку хвойный лес расположен. Вот оттуда эта свежесть. Дед достал двое граблей, одни вручил внуку, а вторые положил себе через плечо и пригласил внука следовать за ним:

– Пойдём, Витька, подсоби мне старому сено поворошить, а к вечеру мы с тобой в копны его сложим. А то вдруг дождь налетит, жалко труд мой пропадёт. Я ведь всю неделю по утренней росе ходил косить луг. Для нашей Милки сено на зиму заготовить надо. Обычно мы с Матрёной справляемся, а теперь вот ты приехал вовремя. Пусть она маненько отдохнёт. Болят у моей старушки ноги. Очень болят. И нет такого лекарства, которое помогло бы снять эту жуткую боль.

– Да, дедушка, вот откопать бы нам с тобой эту упавшую звезду, наверняка вылечили бы нашу бабушку.

– Да кто ж нас туда с тобой допустит, внучок? Ты знаешь, какие чудеса дивные на этой горе творятся?

– Нет, не знаю. И какие же? Мне что-то начала рассказывать Алёна, но так и не закончила, пообещала в другой раз рассказать, на ферму спешила.

– Ну, о ней я не знаю, говорить не буду. А вот, что мне рассказали двое наших деревенских мужиков. Оба они музыканты знатные. Их вся округа знает: ни одна свадьба, ни одни крестины, или собрание колхозное без их и их музыки не обошлось. Один играет на скрипке, а второй на аккордеоне. Так вот лет так пятнадцать тому назад, должны были у нас состояться выборы в местные Советы. А выборы всегда начинались в 6 утра и заканчивались в 10 часов вечера. Но избирательные участки открывались в 5 утра. Комиссия там готовилась, раскладывала бюллетени и прочие дела. В той комиссии был и я. Приглашены были знаменитые колхозные музыканты. Они должны были подойти к половине шестого, чтобы маршем приветствовать первого избирателя. Хотя они всех избирателей чествовали по-своему. Но вот проходит уже и шесть часов, и семь, и восемь, а музыкантов наших нету. Как-то торжество не получается. И только в начале девятого часа, прибыли наши Иван да Виктор. Обычно они всегда весёлые с шутками и прибаутками, которых у них не занимать, а тут измученные, бледные, в снегу. Будто их кто вывалял в нём. Председатель комиссии подбегает к ним (председателем был директор школы, культурный с виду мужчина), а тут накинулся на них он, и ругает по-матерному.