Софи Ханна - Комната с белыми стенами

У него вполне могла быть бритая голова, даже если, по ее первоначальному описанию, у него якобы были темные волосы. Ее сын Диллон утверждает, что это определенно другой человек, но он же говорит, что в понедельник шел дождь и у человека, подошедшего к дому Хелен Ярдли, был мокрый зонт. Мы знаем, что это неправда – дождя в тот день не было, как не было его и в прогнозе погоды. Даже если убийца Хелен Ярдли спрятал пистолет в сложенном зонте, тот никак не мог быть мокрым. Думаю, нам не стоит полагаться на Уайтов, мать и сына. Это крайне ненадежные свидетели и, по сути, только мешают нашему расследованию. Иное дело карточки в карманах – они надежное связующее звено между Лысым и убийцей Хелен Ярдли, так что в данный момент он – наша главная версия.

Лысым ? – подумал Саймон. Похоже, Снеговик давно не гляделся в зеркало.

– А почему тогда Хелен Ярдли он убил из пистолета, а Саре Джаггард угрожал ножом? – спросил молодой детектив из Силсфорда. – И почему на одну напал в доме, а на другую – на улице рядом с магазином? Это как-то не вяжется с карточками в карманах жертв. На первый взгляд типичный серийник, но изменение метода и места…

– Это два разных человека, – сказал Гиббс. – По словам Стеллы Уайт, у него темные волосы. Она дважды сказала это сержанту Комботекре, а затем – мне.

– Побрейте себе вечером голову, Гиббс. Посмотрим, будет ли у вас через неделю достаточно волос, чтобы вас можно было назвать брюнетом.

– Вы ведь это не серьезно, сэр?

– Неужели я произвожу впечатление легкомысленного шутника?

– Нет, сэр.

Саймон поднял руку.

– Могу я высказаться по поводу серийника?..

– Я не знаю, Уотерхаус, можете ли вы. Вы сами как думаете?

– Нападение на Сару Джаггард для преступника оказалось неудачным. Ему помешали прежде, чем он успел с ней разделаться. С Хелен Ярдли убийца решил поступить иначе, лучше, надежнее. В ее доме, когда муж на работе. В его распоряжении целый день, никто не помешает. В конце дня он убивает ее выстрелом из пистолета. Повторяющаяся деталь, почерк серийного убийцы – карточки с цифрами. Для него это самое главное. С одной стороны, это обеспечивает нужную ему непрерывность, с другой – позволяет быть гибким в деталях.

– Я принимаю это как заявку на должность профайлера, Уотерхаус.

– Мы гадаем о том, почему убийца мог прийти в дом жертвы утром, в двадцать минут девятого, оставаться там целый день и застрелить Хелен Ярдли лишь в пять часов вечера, – невозмутимо продолжил Саймон.

– Похоже, что она была застрелена именно тогда, – перебил его Пруст. – Вскрытие дает нам временные рамки в полтора часа: с половины пятого до шести часов вечера. Глухая Берилл Мьюри оказалась права.

– Исходя из того, что мы теперь знаем, зададим вопрос: мог ли убийца делать с Хелен то же самое, что он делал с Сарой Джаггард, только намного дольше? – предположил Саймон. – «Скажи мне правду! Ты убила детей, ведь так?» На что она ответила: «Нет, я невиновна». И повторяла это, покуда хватало сил, но потом поддалась панике. Он требовал от нее правду, если она хочет жить. И Джаггард решила, что нужно сказать, что да, она виновата. Что именно такое признание он от нее ждет. В той ситуации она сказала бы все, что угодно, и она говорит: «Да, я убила детей». А он ей в ответ: «Нет, ты лжешь. Ты не убивала. Ты говоришь мне то, что я хочу услышать. Ты их не убивала, слышишь?! Говори правду!» «Нет, я не убивала их. Я сказала вам, что не убивала их, но вы мне не поверили». «Ты лжешь! Я знаю, что ты убила их! Говори правду!» И так далее.

– И так все восемь с половиной часов? – удивился Сэм Комботекра.

– Душераздирающее шоу, Уотерхаус. Особенно мне понравился маниакальный блеск в ваших глазах, когда вы произносили строчки из роли психопата. Вы можете подробно изложить мне, где вы были в понедельник?

– Почему он так долго измывался над ней? – спросил Гиббс. – Ведь он уже за первые полчаса мог понять, что стоит ему выйти из себя и обвинить ее во лжи, как она тотчас меняет показания.

– Возможно, он думал, что если будет и дальше разыгрывать эту сцену, она поймет: если раз за разом менять свое объяснение, ни к чему хорошему это не приведет. Она не избавится ни от него, ни от своего страха, – сказал Саймон. – Он надеялся, что Джаггард остановится на чем-то одном – или она виновна, или нет, и не станет себе противоречить, независимо от того, чем он ей угрожает. На чем бы она ни остановилась, он будет знать, что это правда.

– И мы оказываемся в царстве фантазии, – съязвил Пруст.