Софи Ханна - Комната с белыми стенами

Когда я первые два раза спросила Ангуса, что случилось, когда он подверг Хелен Ярдли тесту на виновность, Хайнс отказался отвечать мне. «Тебе очень хочется знать?» – язвительно бросил он мне. Похоже, Ангус упивался тем, что ему известно нечто такое, чего не знаю я. Затем внезапно, без видимых причин, он передумал и заявил, что готов рассказать мне, что произошло в доме Хелен Ярдли 5 октября 2009 года. Рассказ занял почти три часа от начала и до конца. Я коротко перескажу то, что поведал мне Ангус, и, щадя читателя, опущу самые жуткие моменты его истории. К сожалению, сама я была вынуждена их выслушать.

По словам Ангуса, Хелен совсем недолго – менее получаса – меняла свою историю с невиновности на вину и обратно, прежде чем призналась, что задушила обоих своих сыновей. Поэтому он ее застрелил как детоубийцу, заявил Ангус. Однако, по его словам, прежде чем нажать на спусковой крючок, он несколько часов выслушивал ее долгое и подробное признание – что она сделала, почему и как потом себя чувствовала.

Эта книга – история семьи Хайнс: история Рей, Ангуса, Марселлы и Натаниэля, а также полицейского расследования убийств Хелен Ярдли и Джудит Даффи. Однако история начинается отнюдь не с убийства Ангусом Хелен Ярдли.

Что касается ее начала, думаю, это будет 1998 год, когда у Ангуса и Рей Хайнс родился их первый ребенок, дочь Марселла. Я же начала повествование с более позднего инцидента – убийства Ангусом в октябре 2009 года Хелен Ярдли, но не потому, что это жуткое, кровавое, шокирующее преступление – а это, безусловно, так, – а потому, что хотела отделить его от остальной книги. Ибо я склонна считать рассказ Ангуса – а значит, и мой тоже – ложью. Это – еще одна причина, по которой я лишь вкратце пересказала то, что Ангус поведал мне о том, что случилось между ним и Хелен в тот день. Я считаю себя не вправе уделить больше места истории, в правдивость которой не верю.

К концу книги у вас наверняка сложится ваше собственное мнение об Ангусе, и вы решите для себя, способен ли такой человек, как он, нарушить условия своего собственного теста на виновность/правду, согласно которым смертью каралась только ложь, и застрелить Хелен Ярдли после того, как та признала свою вину. Возможно, вы решите, что он не мог оставить ее в живых потому, что она видела его и наверняка бы обратилась в полицию. Лично я склоняюсь к тому, что Ангус с самого начала не боялся разоблачения – как вы увидите дальше, он направо и налево раздавал намеки на собственную вину.

По причинам, которые будут названы ниже, уважение Ангуса к служителям закона распространяется лишь на горстку детективов, и в первую очередь на Саймона Уотерхауса и сержанта Шарлотту Зейлер. В целом же он крайне неуважительно отзывается о полиции и системе правосудия. Моя теория – подчеркиваю, это всего лишь теория – состоит в том, что, по его мнению, только он заслужил право знать правду о том, что произошло между ним и Хелен Ярдли 5 октября 2009 года. Мне кажется, он считает, что как изобретатель теста на виновность только он единственный имеет право знать его результат.

Не потому ли он застрелил Хелен Ярдли, чтобы она никому не рассказала свою версию о том, что произошло в тот день? Чтобы остаться единственным владельцем этой информации?

Учитывая то, как он упивается этим знанием и той властью, которой оно наделяет его на фоне неведения остальных, не значит ли это, что рассказанная им история – полная противоположность тому, что случилось на самом деле? Что, если он нарочно, удовольствия ради, ввел меня в заблуждение, и если это так, не означает ли это, что его тест доказал невиновность Хелен?

Впрочем, это тоже представляется мне маловероятным. Ибо факт остается фактом: он ее застрелил. А ведь, согласно его собственным правилам, жертва оставалась жить при условии, что скажет правду.

Возможно, Хелен ни разу не поколебалась, упорно продолжая настаивать на своей невиновности, но, несмотря на это, Ангус ей не поверил. В этом случае его тест доказал свою полную несостоятельность. Было ли это веским поводом для того, чтобы убить ее? Я не исключаю такой возможности. Если же учесть характер их отношений, о которых будет рассказано ниже, я не исключаю, что она вообще отказалась с ним разговаривать. Хватило ли ей решимости сопротивляться ему, даже видя в его руках пистолет? Ее молчание означало бы полное его поражение, и она наверняка это знала. Или же Хелен, по выражению самого Ангуса, «юлила и меняла показания»? Говорила ли она ему самое разное, в надежде сказать нечто такое, что его устроило бы, и он отложил бы пистолет и ушел? Убил ли он ее потому, что так и не смог установить истину?