Софи Ханна - Комната с белыми стенами

В тюрьме я могла занять себя лишь одним – писать, и вскоре полюбила это занятие. Поначалу я согласилась вести дневник лишь потому, что об этом меня попросил Лори, но стоило мне начать, как я уже не могла остановиться.

Я сказала журналистке из «Телеграфа», что не теряю надежды в один прекрасный день опубликовать книгу о моей жизни, в которой опишу все, через что я прошла. Та кивнула, как будто это было вполне естественное, вполне ожидаемое желание. Не уверена, что она поняла, как это для меня важно. Сама она только и делает, что пишет, ведь это ее работа. Я же после окончания школы не написала ни строчки. Но журналистка была такая милая, что я даже дала ей взглянуть на мои черновики.

– Ужасно, не правда ли? – пошутила я.

– Стихотворение прекрасно, – похвалила она. – Честное слово.

Я рассмеялась. С тем же успехом она могла сказать «да, Хелен, твой стиль ужасен». Стихотворение – единственное, что она похвалила из написанного. Кстати, в отличие от всего остального, оно было написано не мной. Я откопала его в одной антологии в тюремной библиотеке. Оно показалось мне прекрасным, поэтому я села и переписала его в себе в блокнот в качестве источника вдохновения. На самом деле его автор – некая Фиона Симпсон, и называется оно «Якорь спасения».

« Постящиеся женщины в своих кельях осушили соты своего мозга до последней сахарной капли здравого смысла, превратив череп в пустой посеребренный сосуд, где любовь могла бы обитать, словно кукушка…

Спросит ли хоть кто-нибудь, как ей, помимо этой преданности, удалось отгородиться от того, как мы живем, как удалось стряхнуть с себя соблазны мира, чтобы стать той, как требует ее ревнивый возлюбленный?

И все же внутри трепещет крыльями птица, случайно залетевшая, или же дар безумной благодати, вкус чего-то сладкого… Пустое бытие, комната с белыми стенами ».

Я плохо понимала, о чем это стихотворение. Но с первой же секунды, как только его прочла, я поняла: оно многое для меня значит. Оно стало одним из самых бесценных моих сокровищ. Мне казалось, будто оно написано про меня. Стихотворение было про женщин в кельях, а я тоже была женщиной в келье – пусть даже временно. Особенно мне нравились последние строки, так как они были полны надежды. Мне казалось, что именно это и хотела сказать их автор: даже когда вас заперли и все у вас отняли, единственное, что остается, – это надежда. Надежда – это птица, что все еще трепещет крыльями, «случайно залетевшая, или же дар безумной благодати, вкус чего-то сладкого». И поскольку человек потерял все, в его жизни, которая теперь «комната с белыми стенами», надежда, пусть даже самая крошечная и хрупкая, может показаться огромной, сладкой и мощной, потому что она – единственное, что у него есть.

По ночам, лежа на тюремной койке, я плакала по моим детям и представляла себе, как в темноте рядом со мной трепещут крылья надежды.

Суббота, 10 октября 2009 года

– То, что меня спишут в утиль, – это давно принятое решение, – сказала Джудит Даффи. – Это случится, даже если я стану на свою защиту, а так как я не собираюсь…

– Неужели? Даже не дадите никому высказаться от вашего имени?

Чарли постаралась, чтобы ее реплика прозвучала скорее недоверчиво, нежели осуждающе. Они проговорили с Даффи всего минут десять. Впрочем, даже этих десяти минут Чарли хватило, чтобы понять, сколь предвзято она настроена к своей собеседнице. Пока другие говорили, она обычно насмехалась над тем, как они одеты, над их привычками, их глупостью. Все это, конечно, не вслух, а мысленно, чтобы ее никто не слышал, и, возможно даже, вполне безобидно. Правда, вскоре она поймала себя на том, что у нее почти нет опыта слушать других людей так, как это полагается – или как ей казалось, это следует делать, – то есть без тайной надежды на то, что уже в первые же секунды сидящая в ней стерва найдет, во что бы ей впиться зубами.

Кстати, коли уж речь зашла об одежде, Джудит Даффи была одета довольно несуразно. Сама по себе каждая вещь была очень даже ничего, но вместе они совершенно не сочетались: кружевная белая блузка, бесформенный бордовый кардиган, серая юбка до колен (не иначе как от какого-то костюма), черные колготки и черные туфли на низком каблуке с огромными бантами – такие подошли бы женщине помоложе, но на Даффи смотрелись нелепо. Чарли так и не смогла понять, как ее собеседница пыталась выглядеть этим утром – нарядно или демократично. В результате получилось не так и не этак.