Сьюзен Льюис - Горечь моей надежды

В конечном итоге, чтобы дозвониться до Томми у нее ушло более получаса, а когда он наконец взял трубку, голос его было не узнать. Куда только подевался неисправимый оптимист Томми.

– Эта чертова семейка Принсов, от них одна головная боль, – проворчал он. – Две недели назад они даже не пустили нас на порог, а теперь их мамаша названивает мне круглые сутки, и поди пойми, что она хочет сказать, потому что, кроме сквернословия, в ее речах почти ничего нет. Это будет похуже, чем разобраться в инструкции из «Икеи». А теперь выкладывай, что там у тебя, и покороче, потому что сегодня еще только понедельник. Не хватало мне в начале недели очередной головной боли.

Алекс едва не расхохоталась.

– Ладно, постараюсь. У меня для тебя новости, ты даже не представляешь, какие сногсшибательные, но пока я бы хотела, чтобы это осталось между нами.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что выиграла в лотерею, и теперь вспомнила, кто твои друзья, чтобы было кому открыть шампанское?

– Нет, будь это так, я бы выплатила за тебя ипотеку, купила бы тебе роскошную тачку и дала возможность полетать вокруг земного шара, пока у тебя не закружится голова. Но это будет на следующей неделе. На этой у меня кое-что другое. Ты готов?

– Готовлюсь.

– Ты на всякий случай присядь.

– Я практически в горизонтальном положении.

– Ну, хорошо. В общем, мне позвонила мать – моя родная мать. Вернее, она сейчас у меня. Вчера прилетела ко мне в гости и…

– Ух ты! – воскликнул Томми. – Вот это действительно новость. Честное слово, я рад за тебя. У меня только один вопрос, ты уверена, что это она?

Алекс как будто окатили холодной водой.

– Томми, прошу тебя, не надо, – простонала она. – Я знаю, ты желаешь мне добра, но не торопись с выводами, пока не увидишь ее своими глазами. Тогда ты сам убедишься, что никакая она не самозванка. И вообще, ответь на такой вопрос: какая выгода кому-то выдавать себя за мою мать? Извини, но это лишь создавать себе лишние проблемы.

– Ну вот, ты уже сделала за меня вывод. Действительно, выгоды никакой. Так что я как ревностный последователь твоего внутреннего голоса соглашусь с ним и на этот раз. Где она сейчас?

– Отсыпается после перелета. Она живет в Новой Зеландии и прилетела только вчера.

– У нее уйдет не меньше недели, чтобы оклематься. По себе знаю, летал туда. Ну а теперь признавайся честно, почему ты мне звонишь. Не иначе как тебе хотелось бы уделить ей побольше времени. Я прав?

– Ну ты телепат! Как, по-твоему, это возможно? Я не прошу снять с меня все и переложить на чужие плечи. Я буду по-прежнему наносить визиты к моим подопечным, что же касается бумажек и совещаний…

– Можешь не продолжать, я тебя понял. Я знал, своих подопечных ты не бросишь, а это самое главное. Пришли мне по электронке письмо с твоими предложениями, и постараюсь что-нибудь придумать.

– Томми, если я раньше тебе этого не говорила, то скажу сейчас. Ты – душка. Я люблю тебя. И еще кое-что. Подробности сообщу в письме, а пока коротко. У Отилии Уэйд вульвовагинит, и меня гложут подозрения, что причиной тому вовсе не пена для ванн, а что-то похуже.

– Ммм, – хмуро промычал Томми. – И сколько раз мы уже слышали это объяснение?

– Лично я уже со счета сбилась. Кстати, я пыталась сдвинуть визит к педиатру на эту неделю, но оказалась в списке лишь девятой.

– Ладно, предоставь это мне. Попробую кое на кого поднажать. И еще, не хочешь услышать о перспективах нашего объединения со вторым офисом? Завтра будет издан официальный приказ.

У Алекс похолодело внутри.

– Там пойдет речь о сокращениях?

– Да, в обоих офисах под нож пойдут четырнадцать ставок. Но ты пока не бери в голову. Ты у нас слишком ценный кадр, чтобы тебя увольнять.

Было уже три часа дня, когда Алекс отнесла полусонную Отилию в машину. До этого они почти два часа провели в зоопарке. Судя по круглым глазам девочки, какие она делала у каждого вольера, раньше она здесь никогда не была. Глядя, как Отилия ахает, как смеется, как стоит, разинув в изумлении рот при виде очередного зверя, Алекс была готова петь и плакать одновременно.

Обезьяны поначалу ее слегка напугали, но затем она осмелела и даже стала кидать им орешки, а в какой-то момент так увлеклась, что едва не бросила вместе с орехами Ботика.

Но больше других ей понравилась медведи.

– Как Ботик, – сказала она, глядя сквозь ограждение вниз, где на соломенной подстилке вальяжно разлегся огромный гризли.