Александр Прокудин - Взломать шамана

Но съесть что-нибудь все-таки действительно было пора. Кафе напротив прокуратуры примерно соответствовало финансовым возможностям Ивана. То есть, питаться в нем по умолчанию было опасно. Но Иван Черешнин рассудил так: «Кто ж прямо под носом у ментов посмеет торговать некачественными шницелями? Не враги же они сами себе – травить того, кто способен «зубами набить аппендикс»? Но не угадал. Купленный кофе был мерзким, сосиски бумажными, пюре ждало наступления холодов, чтобы продолжить жизнь в качестве оконного утеплителя. Возможно, не первый сезон подряд.

Набухав в кофе как можно больше сахара, Иван ограничился только им. Свободный от процесса пищеварения аналитический мозг программиста, попытался собрать мысли вместе. Их было немного и собирались они хреново. Сосед в бегах, сам он без денег и работы. Про убийцу Филиппа ничего узнать не получилось. Личной жизни тоже нет, а на периферии обозримого будущего вновь маячит вынужденный звонок родившей его женщине. Тоска.

Коснувшись краем мысли своих отношений с противоположным полом, Иван непроизвольно вспомнил о девушке с той стороны ноутбука. «Симпатичная, наверное… – подумалось ему. – Голос красивый. Даже, когда заплаканный».

Голос, по мнению Черешнина, был одним из самых важных женских параметров. Иван придерживался правила: чтобы понять, нужна ли тебе эта женщина, представь, как она на тебя орет. Плохую фигуру можно исправить аэробикой. Можно заставить похудеть задницу, утянуть живот. Волосы можно подкрасить или спрятать под головным убором. Можно применить маскирующий природу макияж, наконец. Но вот с голосом никаких особенных манипуляций не произведешь. Простуда да гелий из воздушных шаров – вот и все доступные инструменты. Да и жить вместе с неидеальной внешне подругой тоже легче, чем с такой. Глаза ведь закрыть куда проще, чем уши, верно?

«Что-то между ней и Филиппом было, наверное. Кто она ему? Жена? Любовница?» – продолжал размышлять Иван.

Хоть он и видел убитого лишь мельком, но запомнил, что никаких колец на руках у него не было. Черешнин вспомнил так же обстановку ванной и комнаты-кабинета. Женского присутствия там не ощущалось, в этой квартире она с ним не жила.

«Подруга? Сестра? Заказчица?». Нет, точно не заказчица. Похоже, там все-таки любовь.

Иван с тоскою вздохнул. Ему вдруг захотелось, чтобы по нему тоже когда-нибудь заплакали таким красивым и любящим голосом. Он даже представил, что именно тем, о котором только что думал. Принадлежащим именно ей – безымянной незнакомке с неисправной веб-камерой.

«Хорошо бы она была такая же красивая, как… как… – фантазия Черешнина подбирала подходящий образ. – Как Гуляра, например! – ответ нашелся быстро. – Да! Точно. Как она!».

В полицейской стажерке ему нравилось все. Фирменные восточные, полные темного огня глаза. Улыбка яркая, ослепительная, вспыхивающая, словно мгновенно распускающийся цветок. Фигура, которую так чудно подчеркивает на удивление идущая ей полицейская форма. Голос – он тоже был хорош, звонкий и мелодичный, как колокольчик.

А еще Гуляра прекрасно выглядит, когда сердится. Этот параметр Иван тоже мог оценить по достоинству. И девушек, и более взрослых женщин, типа, матери с ее подругами, он позлил предостаточно, и вполне имел право судить: умеет женщина сердиться привлекательно или становится при этом монстром? Так вот Гуляра в сердитом состоянии, по его экспертной оценке, была совершенно бесподобна!

Поначалу Иван и сам не понял, откуда ему это про нее известно. Но спустя мгновение до него дошло, что прямо сейчас он пристально пялится на бывшую одноклассницу через витрину кафе. Очаровательная помощница следователя Шестакова была действительно прекрасна: в данный момент она яростно пинала дверцу своего красного «хюндая».

Залпом допив кофе, Иван выбежал на улицу.

– Привет! Снова, как бы, – обнаружил он себя для Гуляры. – Что-то случилось?

– Ой, Ваня, ты! – действительно, по скорости срабатывания Гулярина улыбка могла дать фору стробоскопу. – Да вот, дура. Потеряла брелок от машины, теперь не уехать.

– Да, неприятность, – посочувствовал Иван. – А запасной? Существует?

– Существует, – засмеялась полицейская практикантка. – Дома лежит. Но я пока туда съезжу, все – день, считай, потерян.

– Ну, если дома кто-то есть, то ехать не обязательно.

– Бабушка дома. Но она сюда еще дольше ехать будет.

– И ей не надо, – улыбнулся Черешнин. – Бабушка сможет понять, что брелок это брелок?