Татьяна Степанова - Пейзаж с чудовищем

– Когда двадцать восьмого мая вы открывали сейф, Аякс был с вами в кабинете? – спросил Гущин.

– Нет. – Феликс удивленно посмотрел на Катю. – Он был с няней Светланой. Я зашел к нему в детскую, когда он только проснулся. А потом у меня было столько забот в связи с приездом клуба… Он был все время с няней. Она покормила его завтраком, и они пошли гулять к конюшням вместе с Мишей. Это обычная утренняя прогулка. Я не видел, когда они вернулись. Я был занят – обслуга уезжала в отпуск, затем прибыли гости. Сын все время был с няней Светланой, вот почему я так встревожился, когда услышал ссору и узнал от Капитолины, что Светлана оставила Аякса и тайком пыталась уйти из дома. А что? Почему вы спрашиваете?

Гущин кивнул, поднял руку – все вопросы позже, и они ушли из гостиной, оставив Феликса в недоумении.

Почему вы спрашиваете…

Потому…

Няня…

Мальчик все время находился с няней Светланой Давыдовой.

И он был в кабинете, когда вор грабил сейф.

– Жди здесь, – сказал Гущин Кате и оставил ее возле бельевой.

Катя оглядела коридор: дальше – двери детской, опечатанные желтой полицейской лентой.

Торчать в бельевой без окон ей не хотелось. Хотелось разыскать Мещерского и потолковать с ним о новом повороте дела. Но она понимала: этого сейчас, на глазах Феликса и других обитателей дома-дворца, делать нельзя. Мещерский здесь – один из них, из подозреваемых. Его спальню, кстати, тоже ведь обыскали.

Она спустилась на первый этаж и прошла в каминный зал. В доме раздавались голоса. Обыск продолжался. За окном давно уже стемнело.

Долго ли, коротко ли ждала Катя – она потеряла счет времени. Смотрела на темноту за окном, на темную лужайку, подъездную аллею, где фонари в эту ночь горели через один. Голоса в доме то стихали, то снова звучали громче. И вот шум усилился. Волной начал спускаться на первый этаж.

– Я ничего не сделала!

Женский испуганный, встревоженный голос.

– Отпустите меня!

Катя быстро направилась в вестибюль. На ее глазах двое оперативников провели через него Юлию Смолу. У подъезда дома остановились две полицейские машины с мигалками. Еще одна, включив сирену, проехала со стороны полицейской палатки по направлению от дома.

Голоса раздавались все громче – уже на первом этаже, где-то в районе гостиных и каминного зала.

Затем в вестибюль решительной походкой вошел полковник Гущин.

– Обыск закончился, – сказал он Кате. – Мы уезжаем.

– Как? – опешила Катя, – Почему?

– Мы уезжаем! – повторил Гущин громко. – По результатам обыска проведено задержание, надо поработать в Истринском УВД с задержанной. Здесь, в доме, останутся на дежурстве двое патрульных. А завтра с утра, в восемь, мы вернемся – соберем в УВД приданные силы и начнем заново прочесывать местности в районе дороги к воротам и прибрежной линии, по всему радиусу от места обнаружения трупа Светланы Давыдовой.

Кате все это казалось каким-то сном.

– Садись в машину, – прошипел Гущин.

И так как Катя молча стояла на месте, он крепко схватил ее за руку и потащил к выходу.

– Работа не ждет! – сказал он громко и потом тихо: – Помолчи.

В одну из полицейских машин заталкивали Юлию Смолу. Лицо ее было пепельным. И Кате показалось, что…

Машина, воя сиреной, рванула с места. Гущин подтолкнул Катю ко второй машине. Они сели. И поехали.

Я сплю?

А как же Сережка?

– Федор Матвеевич…

– Молчи, ни слова. – Гущин поднял руку.

– Но Юлия, она же… ее чаша… Это же не имеет отношения к краже. И потом, няня Светлана…

– Няня , – произнес Гущин и повернулся всем корпусом с переднего сиденья.

– Няня, – повторил он и добавил: – Она была не одна. У нее был сообщник или сообщница.

Полицейская машина медленно ехала по дороге среди темных рощ и лугов, среди ночных пейзажей деревни Топь, озаренных скудной подсветкой.

Мимо конюшен, мимо «замка Отранто» с его сумасшедшей старухой – хозяйкой. Через хвойный бор, по берегу водохранилища, к месту, где нашли тело задушенной няни.

Катя оглянулась назад – тьма, тьма.

И в этот момент полицейская машина остановилась.

В свете фар, выходя из машины следом за Гущиным, Катя увидела берег, полого спускающийся к воде, темные деревья и еще одну полицейскую машину. Оперативники лишь минуту маячили на дороге, а затем скрылись в лесу, словно вошли внутрь черной стены.

Машины двинулись прочь, в сторону ворот и проходной. Катя вдохнула сырой ночной воздух. Гущин достал из кармана рацию, настраивая ее, максимально убавил звук.