Татьяна Степанова - Пейзаж с чудовищем

– Капитолина Касаткина – о ней Гущин вас тоже просил узнать и о ее судимости.

– Это неприятная история. Которая случилась, к сожалению, уже при мне, – начальник УВД глубоко вздохнул. – Она работала в городской администрации. Занимала должность начальника отдела, вполне уважаемый сотрудник, опытный. И знаете, как бывает – явилась проверка, вскрылись злоупотребления. Хищения не доказали, доказали нецелевое расходование средств. В результате следствие, приговор, судимость. Она уехала отсюда, в городе Капитолины Касаткиной давно нет.

– Она живет у Феликса Санина, она его родственница – как и дядя-адвокат. Двоюродная сестра.

– Надо же, а мы тут не в курсе их родственных связей. Двоюродные – что вы хотите?

– Могу я побеседовать с Аллой Кусковой? Полковник Гущин просил вас разыскать ее по номерам телефонов, – спросила Катя.

Она уже поняла: в УВД ловить нечего. Раз нет никакого уголовного дела по факту смерти адвоката, при чем тут полиция? Здесь никто не в курсе происшедшего двадцать лет назад. Оно и понятно. Теледива Юлия Смола, опирающаяся на розыски своего частного детектива, знает намного больше, чем здешние.

– Аллу Борисовну нечего искать, она в городе человек известный, – степенно ответил начальник УВД. – Она замглавы городской администрации. Сами понимаете, какая должность. Человек занятой. Однако она согласилась принять вас – раз дело такое срочное и касается серьезных преступлений, убийств. Не более десяти минут в вашем распоряжении. – Начальник УВД глянул на часы. – Мой сотрудник вас сам отвезет в администрацию и проводит, поскольку есть договоренность.

– Я уложусь в десять минут, – кротко пообещала Катя.

А сама подумала в эту минуту, что вид у нее не слишком презентабельный – помятый, усталый после суток в деревне Топь. И что вид этот не подходит для посещения подмосковной районной администрации, где явно царит дух благочиния и солидности.

Мытищи, как и Люберцы, Наро-Фоминск – «Нарофома» или Ногинск, славились в Подмосковье «особенной статью». Катя успела их изучить, не раз посещала и не особенно любила. Промышленные города ближнего Подмосковья отличались суетной бестолковостью строительного бума, непомерными аппетитами к расширению, амбициями и локальным бахвальством. Здесь порой общались с чужаками-«москвичами» через губу, искоса поглядывая за МКАД, на спальные столичные районы, хвастаясь «совершенно особым» микроклиматом, инвест-климатом, «совершенно уникальными» сокровищами, как-то: местная вода, местные родники, местные экологически чистые продукты, местный воздух, местные пансионаты и дома отдыха, местные рок-клубы и много чего еще местного, локального, которого ни в коем случае не встретишь на расстоянии следующих пятидесяти километров – в каких-нибудь Павлово-Посадах, Шатурах или Фрязино.

Местные администрации представляли собой этакие цитадели, где думали городскую думу о благе горожан и пытались наивно и вместе с тем очень серьезно строить «свою маленькую Москву» и свой «микро-Кремль». Это касалось стиля офисов, кабинетов, кофейного цвета дорожек в коридорах, где восседали городские клерки, и красных «кремлевских», разостланных возле кабинетов отцов города.

По такой дорожке Катя в сопровождении сотрудника Мытищинского УВД и шла к приемной Аллы Борисовны Кусковой. И была благодарна ей за то, что та согласилась уделить ей время, а ведь могла бы и послать. А что? Разве не правда?

Алла Борисовна оказалась дамой, приятной во всех отношениях: деятельной, полной, громогласной и доброжелательной. Из породы «теток», что уже к сорока пяти годам расползаются как на дрожжах от жирной калорийной пищи, ревностно служат во всевозможных государственных учреждениях, делают ежедневную укладку у знакомой парикмахерши, чтобы выглядеть «не хуже людей», получают хорошую зарплату, но одеваются отчего-то в кургузые деловые костюмы из дешевой смесовой ткани, носят колготки телесного цвета, украдкой сосут карамельки даже во время важных совещаний «у самого», чураются компьютеров и, несмотря на занимаемый чин и должность, обожают сплетни так же, как их старые мамаши, днями и ночами балабонящие по телефону.

Едва взглянув на этого импозантного мытищинского «отца города» в женском обличье, Катя осознала, что ей здесь повезет больше, чем в УВД, если только начать задавать правильные вопросы и заинтересовать даму-градоначальницу, разбудить ее тайный – вечный, чисто женский – инстинкт городской сплетницы.