Татьяна Степанова - Пейзаж с чудовищем

– Те самые, что он теперь собирается продать? А почему три, когда ты сказал, что их четыре?

– В этом была вся фишка. Там же на «МакДугалл» он почти за бесценок приобрел «клеверку» – картину «Ночь», написанную на холсте. Все приписывали эту мазню ученику фон Клевера Петру Воскобойникову. Она обошлась ему в гроши. Но на таможне, когда полотна ввозили в Россию, они прошли через сканер, и Феликсу Санину сообщили, что под графикой Воскобойникова сканер обнаружил масляные краски. Феликс сразу же обратился к реставраторам и попросил счистить работу Воскобойникова. И знаешь, что там нашли?

– Замазанный шедевр. Киношно-детективная банальность, почти штамп.

– Не иронизируй. Обнаружилась четвертая картина из цикла. О ней долго ходили темные слухи. Якобы фон Клевер написал все четыре картины в Вене в 1893 году, но потом, находясь в болезненном состоянии, в припадке истерии собственноручно уничтожил четвертое полотно. И вот оно обнаружилось благодаря счастливой случайности. И цена всех четырех полотен достигла сразу двух миллионов евро.

– Повезло Санину. Но я-то тут при чем?

– Сережа, я тебе объясню популярно. Санин сейчас уже не тот Феликс счастливый, каким он был несколько лет назад. Кризис дожрал и его со всеми его телешоу. Доходы упали. Его дом на Истре, это его роскошное палаццо, обошлось ему когда-то в жирные времена в двадцать миллионов долларов. Сейчас расходы на содержание дома и налоги его буквально разоряют, обдирают как липку. Он уже тратит деньги со своих банковских счетов, со своих накоплений – мне ли это не знать, как его банкиру. Он начал лихорадочно распродавать то, что даст ему дополнительные доходы. И поможет как-то заткнуть дыры в финансах. Вот эти карты и дневники Вяземского, которые мы собрались у него купить. И четыре картины фон Клевера тоже. Он тебе их непременно покажет, он хвалится ими перед всеми гостями и рассказывает чудесную историю, как они обнаружили четвертую картину из цикла. Эти картины весьма своеобразны. Не каждый решится повесить их у себя в доме.

– Почему? – спросил Мещерский.

– Ты сам поймешь, когда увидишь. Однако есть масса охотников до такого рода живописи, понимаешь? Особых знатоков и любителей. Так вот, у нас есть один клиент. Он не может афишировать себя на аукционе. Вообще не желает прибегать к услугам фирм-посредников на аукционе. У него есть на то причины.

– Судимость?

– Как раз наоборот – не судимость, а принадлежность к… – тут Данилевский многозначительно ткнул пальцем вверх. – Они не любят таких вещей, понимаешь? Но хотят покупать дорогие, редкие, особенные полотна. Так вот, у меня к тебе просьба, Сережа. Раз плебей Феликс Санин околдован твоими аристократическими корнями, когда будешь обсуждать с ним географические карты Вяземского, намекни очень настойчиво, что у тебя, князя Мещерского, есть поручение от одного любителя живописи с неограниченными возможностями. Что он готов приобрести все четыре картины Юлиуса фон Клевера, и при этом неважно, будут ли они выставлены в качестве лота на Стокгольмском аукционе. Их всегда можно будет под надуманным предлогом с торгов снять, когда уже определилась конечная цена. Так вот, ты скажешь Феликсу Санину, что при любой конечной цене твой знакомый – знакомый князя Мещерского – заплатит еще полмиллиона евро сверху.

– Настоящая авантюра, честное слово.

– Не авантюра, а выгодная коммерция. Банк получит свои комиссионные со сделки, ты – если уговоришь Феликса – свои комиссионные. Это намного больше, чем плата за консультацию по картам. Идет?

– Ну ладно. Я попробую уговорить Феликса, если он меня послушает.

– Вот и отлично. Я не сомневался, что могу во всем на тебя положиться. – Данилевский залпом допил свой дорогой коньяк.

– Послушай, ты не сказал мне.

– Что?

– А как они называются, все эти четыре картины Юлиуса фон Клевера?

– Разве? – Данилевский снова широко распахнул свои честные глаза. – Они называются «Пейзаж с чудовищем».

27 мая

Рейс Аэрофлота с Мальдив «Мале – Москва» приземлился в Шереметьево точно по расписанию, не опоздав ни на минуту. Евдокия Жавелева сразу позвонила своему личному шоферу – в Москве полночь, встречает ли он ее в аэропорту, как она приказала? Дело в том, что она не помнила, как звонила ему с Мальдив и звонила ли вообще.

Оказалось, что все в порядке, шофер ждал ее на автостоянке у зала прилета. Евдокия Жавелева взяла тележку и отправилась к транспортировочной ленте, на которой крутился багаж пассажиров.