Татьяна Луганцева - Сходняк снежных лавин

Яна вздохнула:

– Не знаю, зачем ты мне все это рассказываешь. Я своих мужей не травила. Одного, правда, в тюрьму посадила, только он сам виноват. А все остальные живы и здоровы. Но я за то, чтобы тетка ответила за свой беспредел. Надеюсь, что у тебя с твоим другом получится доказать, что смерть ее мужа не была естественной, и засадить ее. А где Ася?

– Где-то лежит.

– Хороший ответ!

– Яна, ты не поняла! Дело в том, что печень и почки надо спасать. – Гусев обдал приятельницу перегаром, горячо дыша ей в ухо.

– Полностью с тобой согласна! Если пить, как сегодня, мы останемся без почек, без печени и без головы уж точно.

– Ты эгоистка, Цветкова! – вздохнул Леша, вытирая с лица пот, выступивший от слабости и духоты.

– Чего так?

– Все о себе да о себе! Я не о твоей печени и почках разговор веду, а о бесценных экземплярах, что мне дали на исследование.

– Леша, оставь меня в покое! Что ты про чужие органы, как заведенный, талдычишь? Просто на голову повредился!

– Яна, послушай меня! Был салют, и я не знаю, что произошло, но вырубило всю электроэнергию. У нас теперь не работает холодильное оборудование. Я вызвал техническую службу, но они придут утром. Надеюсь, что трупам собственного холода хватит до того времени. А вот печень и почки… Одним словом, если они пролежат до утра, мы точно не найдем в них ничего. Все усилия будут напрасны. И так-то надежды было мало, а теперь и совсем…

– Все из-за нас? – ахнула Яна. – Не то место вы выбрали для проведения дня рождения!

– Чего теперь говорить. В общем, органы надо спасать, пока есть минимальный шанс.

– Но как?! – Цветкова даже слегка протрезвела. Хотя головная боль не проходила.

– Их надо побыстрее переместить в холодное место. Просто срочно! Мне нельзя отсюда уйти, я здесь заведующий. Могут ведь позвонить по какому-нибудь поводу. Я должен весь народ разбудить и выпроводить. А ты уж, пожалуйста, отправляйся домой сейчас и положи печень и почки в холодильник.

У Яны на время даже дар речи пропал. Нет, она часто попадала во всякие нехорошие ситуации, но чтобы вот до такой степени…

– Ты хочешь, чтобы я ушла отсюда с человеческими органами в сумке и спокойненько положила их в свой холодильник?!

– Звучит не очень, я согласен, но именно об этом я тебя и прошу. Ты спасешь человечество от убийцы, которая может остаться небезнаказанной, а нас от разбирательств милиции.

– Ты в своем уме? – уточнила Яна.

– Да, я в своем уме. Поверь мне, это – единственный выход. Я уже продумал все варианты. Никто ни о чем не узнает. Ну, что тебе стоит? Ведь во благо же! Я не могу отойти, да и с такой просьбой я могу обратиться только к тебе.

– Конечно, с просьбой прогуляться с человеческими органами по городу, можно обратиться только ко мне! – возмутилась Цветкова.

– Яна, я не хотел…

– Ладно! Только не говори мне больше о печени и почках, с сегодняшнего дня я стала вегетарианкой. Пакуй свой товар, и я пошла, чтобы не видеть больше всего этого безобразия. Но не дай бог, ты когда-нибудь проговоришься!

Леша сделал жест, словно закрыл рот на молнию, и пополз в сторону.

Яна еще раз попила и, шатаясь, пошла в туалет, где по возможности устроила себе нечто вроде душа в раковине. Привела себя хоть в какой-то порядок. Порывшись в сумке, вытащила даже косметичку, нанесла тональный крем, румяна, подкрасила глаза и, как всегда ярко, губы. Правда, макияж не скрыл полностью последствий вечеринки.

– Пора завязывать уже с такими сабантуями. Не тот возраст, все признаки с утра на лице! – сказала сама себе Яна и перевела взгляд на Лешу.

Тот уже вошел, а не вполз в помещение. И протянул ей пакет.

– Возьми! Тяжелое…

– Ты хочешь, чтобы я пошла с этим пакетом?! – ахнула госпожа Цветкова, мгновенно бледнея и понимая, что румян явно мало наложила.

– А с чем ты хочешь идти? С профессиональной сумкой для переноски внутренних органов? Чтобы тебя сразу же задержали? Не пойдет. А на обычный пакет никто и внимания не обратит, – заверил ее Алексей, шурша пластиком от того, что у него невообразимо тряслись руки.

– Господи, Леша! А если меня возьмут и заберут в милицию?

– С чего вдруг?

– Я же буду выглядеть, как черный трансплантолог!

– Да как маньяк ты будешь выглядеть, просто как маньяк! – «успокоил» ее Гусев и перекрестил напоследок, всучив ценную ношу.

Ощущение у Яны Карловны Цветковой было очень странное. Словно она, сама того не желая, снимается в фильме ужасов у очень оригинального режиссера. Например, у Квентина Тарантино. На улице было уже очень темно – до утра Алексей не дал ей оклематься. Кошмар просто какой-то: она вышла на ночь глядя из морга с пакетом, где лежали человеческие органы, и несла их в холодильник к себе домой. Мысль о том, что это во благо, не очень грела ее. А на лице у Яны было написано крупными буквами: женщина делает что-то страшное и противозаконное. Она понимала, что с таким выражением лица дойдет до первого милиционера и на том ее благотворительный поход закончится. Сказать, что ей было плохо, – ничего не сказать. Причем плохо было и морально, и физически, ноша-то в пакете была нелегкая, да еще и собственная торба на плече.