Вадим Голубев - Чрезвычайная ситуация. Детективы

– Ни х… себе! – выдал отец, не употреблявший в доме крепких выражений. – Я это чмо и в Афгане, и на Кавказе пачками укладывал. А теперь чурка в доме будет!

– Ну и ладно! – вступилась мать. – Арзумановы люди достойные. Вон, как поднялись! И магазин у них, и лоток в крытом павильоне на рынке, и машины каждый год меняют, и квартиру купили, а приехали – даже чемоданов не было. Все имущество в паре китайских баулов помещалось. Может быть, дочка поживет не как мы – по-другому…

– Будет в этих же лавчонках от зари до зари вкалывать, как проклятая. А после работы вокруг всего азерского кагала прыгать. Насмотрелся, как мусульмане к женщинам относятся. Особенно, не их веры, – возразил уже отставной к тому времени прапорщик. – Веру-то, хоть, не сменишь, дочка?

– Я, батя, к религии отношусь равнодушно. А с завода не уйду! Бизнесмен сегодня богатый – завтра нищий! На заводе, хоть зарплата не ахти, но стабильная. Если не шиковать, прокормиться даже двоим хватит.

Свадьбу сыграли тихо, на две семьи. Родители Тимура собирали деньги на новую квартиру, оттого были не очень щедры на пиршества. Азербайджанская родня суженого на торжество не явилось. У всех нашлись «уважительные причины». Главная же была женитьба на русской, иноверке. Утешением Арзумановых стало то, что невеста сумела до брака сохранить девственность. Родня Ивановых тоже на свадьбу не пожаловала. Не захотели видеть в своем кругу «басурмана».

Тимура выставили к жене. Он по-прежнему вкалывал в родительском бизнесе, Виктория – на заводе. А там появилась на свет дочка Айгуль или Гуля, как звала ее молодая мать. Девочка получилась голубоглазой, но черноволосой, взявшей лучшие черты от отца и матери.

– И этот бракоделом оказался, – крякнул в адрес зятя, принимая ребенка из роддома Иванов-старший. – Ничего! Воспитаю как парня. В кадетский корпус определю, потом в военное училище. Офицером будет. Глядишь, до генерала дослужится! Это при коммунистах женщин-генералов в стране не было. Теперь – как собак нерезаных!

Арзумановы-старшие купили большую квартиру в новом, только что построенном доме. Забрали с собой младшего брата, Вагифа, чтобы тот пребывал под их присмотром и не женился, подобно Тимуру, на русской. Семья перебралась в опустевшую квартиру. Пошли монотонные, похожие один на другой годы. Не заметили, как из ребенка Гуля превратилась в задорного подростка, затем боевую, воспитанную дедом дивчину. Родители Тимура, постарев, вернулись в родной Баку. Купили и там хорошую квартиру. Прежнюю, в России оставили Вагифу. Его же поставили главным во всех заведениях. Были причины. Тимурчик обрусел и запил. Не помогло ни имя – Тимур, что значит «железный». Ни вера, запрещающая употреблять спиртное. Ни жена с ребенком, ни тесть. Сначала возвращался с работы с легким запахом алкоголя, затем с перегаром, затем слегка хмельным, потом пьяным, а в последнее время – пьяным в хлам. Во всем обвинял родителей и брата. Дело кончилось тем, что привезли домой пьяного, но с сумкой, полной денег. Вагиф выкупил долю у старшего брата.

– Свое дело открою! – рыгнул Тимур. – Сам себе голова буду!

– Смотри, всегда говорю, что сегодня бизнесмен богатый, завтра – нищий, – вставила слово жена.

– Над тобой тоже бизнесмен стоит! Как бы он тоже завтра нищим не оказался! – прошамкал муженек и заснул, уткнувшись в кучу денег.

Как в воду глядел. Завод перекупили. Новые хозяева продали оборудование как металлолом. Цеха пустили под офисные помещения и торговый центр. Работников уволили, умудрившись даже не заплатить выходное пособие и жалование за последний месяц. Здесь-то пригодились мужнины денежки. Жили на них. Однако деньги имеют свойство кончаться. Брат Вагиф устроил Тимура охранником своего же склада. Из некогда жгучего красавчика супруг превратился в вечно всем недовольного угрюмого, одутловатого, неопрятного мужика. Довольным бывал, лишь когда выпивал стакан водки, а за неимением оной пару бутылок пива. Потом сваливался и засыпал тяжелым, хмельным сном.

Гуля, между тем, попала в передрягу. Подобно матери, используя дедову науку, избила беспредельщиц-соучениц, требовавших от нее ежедневной дани. На остатки денег наняли адвоката. Тот спас от колонии. Однако Гуля попала в детскую комнату уже не милиции, а полиции. Поставили на учет, как малолетнюю правонарушительницу. Там сидели те же наглые, прокуренные инспекторши, превратившиеся с годами в циничных теток.

– Помним, помним, как ты в свое время нам нахамила. Яблочко от яблони недалеко падает, – узнав Викторию, сказала одна.