Ирина Пушкарёва - Ботинок для принца

Именно после того трагического случая Арина и Данька зареклись ввязываться в подобные дела. Зареклись навсегда, стопудов и никогда в жизни.

Но на то, что бы выехать к позвонившей сегодня тётке был ряд весьма веских причин. Во-первых, это женщина, порекомендовавшая их. Около полугода назад ребята помогли её мужу, и на сколько ребята могли судить, та не была истеричной дамой, способной из-за ерунды трезвонить и отвлекать приличных людей от дел. Вторая же причина была более веской и ужасно прагматичной – этих самых дел у Арины с Данькой давненько не было и поэтому в данный момент они сидели на мели. Когда появится серьезная работа неизвестно, а кушать почему-то хочется. И хочется регулярно.

Расплатившись с водителем, ребята быстро отыскали нужный подъезд и поднялись на третий этаж. Дверь открыла Ольга Петровна (та самая жена бывшего клиента), она же Лёля, приятная высокая женщина лет сорока.

– Как хорошо, что вы приехали. Люся только что проснулась. Я ей еще ничего не говорила про вас. Проходите на кухню, выпьем кофе и она сама вам все расскажет. Тапочки стоят под вешалкой.

Переглянувшись, ребята пожали плечами (а чего это женщина в чужом доме так уверенно гостями командует?), переобулись в домашние тапки и пошоркали туда, куда им указали.

На кухне у Людмилы Михайловны царила та необыкновенная атмосфера, которая называется уютом. Вроде нет ничего особенного – стандартный набор бытовой техники, обыкновенная мебель, занавески на окне – никакой вычурности или супер дизайна. И все же каждая мелочь была подобрана с таким тонким вкусом, что, не выделяясь, была необходимой, идеально продуманной. Кухня была именно такой, какой должна быть по своему определению, теплой, уютной и очень спокойной.

Именно в таком месте должна собираться по вечерам дружная семья. Но сейчас здесь, на маленьком кожаном диванчике сидела одинокая опустошенная женщина, глаза которой были полны горя. Перед ней на столе стояла кружка с остывающим чаем, к которой она даже не притронулась.

– Люсечка, знакомься, это Арина и Даниил. – Данька в этом месте поморщился, он ужасно не любил, когда его так называли. Ему нравилось как его имя в паспорте было написано – Данила.

Но Ольга Петровна этих его мимических этюдов не заметила, а потому продолжила беседовать с подругой, заботливым голосом объясняя ей, что за незнакомые люди кучкуются у нее на кухне:

– Помнишь, я рассказывала, какие у моего Василия проблемы были, и как его двое ребят выручили? Так вот это они самые и есть. Ты уж извини, что я без твоего ведома им позвонила, но мне показалось, что в этой всей истории много странного. Ну не могла твоя Кристя просто так из дома убежать, не похоже это на нее. А Даня тогда так здорово нам с Василием помог, если бы не он, неизвестно, где мы бы сейчас были бы. Расскажи, пожалуйста, все по порядку. А вдруг они Кристиночку найдут?

– Хочу сразу предупредить, что если мы обнаружим местонахождение вашей дочери, то ни в коем случае не будем силой ее к вам приволакивать. Просто сообщим вам, где ее можно найти.

Людмила Михайловна подняла покрасневшие глаза.

– Вы только найдите ее, скажите, что с моей девочкой все в порядке, мне ведь больше ничего не надо! Если она его так любит, то пусть они живут сколько угодно, мне просто надо знать, что она жива-здорова… – на глаза опять навернулись слезы, Людмила тихо заплакала.

– Тогда давайте все по порядку, не упуская ни одной детали, ни одной мелочи – Рина взяла у Лели предложенную ей чашку кофе и села на стул напротив Людмилы Михайловны. Константин присел рядом.

– И вот с тех пор Кристина домой не возвращалась… – закончила свой рассказ Людмила.

– То есть, вы хотите сказать, что вы не знаете ни адреса, ни телефона, ни даже фамилии человека, который почти месяц встречался с вашей дочерью? – Арина изумленно взглянула на Людмилу Михайловну – Вы меня, конечно, простите, но вы совсем не похожи на беспечную мамашу, которой все равно где и с кем проводит время ее ребенок!

Людмила подняла глаза на девушку.

– Вы знаете, Ариночка, я действительно всегда стараюсь узнать как можно больше о кавалерах моей дочери. Но на все вопросы об Александре она только закатывала глаза и отвечала фразами типа «Кто такой Сашенька? Он просто самый хороший человек на свете!» А приставать с вопросами, как собака Цербер, сами понимаете, не хотелось. Вот дура-то я, дура. – И Людмила Михайловна опять расплакалась. – И вообще, я ведь действительно забеспокоилась о том, кто он такой, только из-за этих дурацких ботинок!