Яна Розова - Безмятежное зло

Потоптавшись на углу Вокзальной улицы, консультант детективного агентства таки смогла обнаружить слона, то бишь, ледовый бокс: белая крыша, похожая на толстое стеганое одеяло, накрывшее продолговатую коробку, хитро пряталось посередине улицы. Списав приступ невнимательности на остатки коньяка в организме, Феня направилась к боксу.

Буквально тут же она увидела галлюцинацию: ее родная мама, наряженная в розовенькую с опушкой курточку и натянутый по самый нос розовый беретик (Кристина Петровна страшно боялась простудиться даже в сорокаградусную жару), шла под ручку со стройным высоким блондином.

Руководствуясь своим врожденным чувством справедливости, Феня вырулила навстречу парочке.

Увидев дочь, Кристина Петровна приняла рассеянный вид, однако избежать лобового столкновения уже было невозможно. Зато на лице (конечно же!) Богдана отразилась искренняя радость:

– Александра! Вы хотите посмотреть, как играют мальчики?

Феня любовалась ситуацией. Мама выглядела так, будто другие девочки поймали ее за игрой чужими игрушками, Богдан продолжал открыто и дружелюбно улыбаться – как ни странно, он не осознавал всей неловкости ситуации. Пахло жестким сюром.

– А мама уже видела игру? – Невинно поинтересовалась Феня, приближаясь к прячущей глаза Кристине Петровне.

– Там холодно, – буркнула любящая бабушка. – Что это тебя сюда занесло, Саша?

– Значит, Богдан, ты встречаешься с моей мамой? Почему не говорил об этом?

Богдан просиял, будто выиграл сто миллионов и теперь давал интервью об этом на первом канале:

– Все произошло совершенно неожиданно, – сказал он, переводя взгляд своих ласковых глаз на Кристину Петровну (та продолжала поджимать губы). – Саша, я понимаю, почему тебе это все неприятно. Только у нас с тобой все равно ничего не получилось бы…

Феня подняла брови, чувствуя, что в ее мозгу вдруг стали активно рождаться вопросы. Пока у этих вопросов не было четких формулировок. Они больше походили на новорожденных котят – бесцельно бродили, натыкаясь друг на друга, а больше ничего.

Кристина Петровна впервые посмотрела на дочь прямо.

– Так ты, Саша, влюблена в Славу? – В ее душе боролись эгоизм и материнская любовь. – Слава, но ты ничего не говорил об этом…

– Почему «Слава»? – Феня насторожилась.

– Я вспомнил свое настоящее имя. Меня зовут Вячеслав Горяинов.

– А что еще вспомнил?

– Больше ничего.

– Что же, – широко улыбнулась советник брачного агентства, – рада была вас видеть, до свидания!

Уходя, Феня заметила, как изменилось лицо мамы – она будто спала, а теперь проснулась. Было забавно думать, что мама чувствует себя виноватой, отбив мужчину у родной дочери. Будь у Фени другая родительница, Феня избавила бы ее от необоснованных самоистязаний, сообщив, что между ней и Богданом ничего не было и быть не могло, но Феня свято верила в Кристину Петровну: она никогда не изменяла единственной страсти своей жизни, а именно любви к себе самой.

Теперь Феня отправилась домой. Хотелось есть, но хотелось и праздника. Вспомнив, что Валерка в коме и не пригласит ее на суши, она позвонила в суши-кафе и заказала себе восемь роллов «Филадельфия» на дом.

И суши были доставлены, и жизнь готовилась улыбнуться Фене, когда затрещал телефон.

– Это Лукас, – сказала трубка. Феня, раздавленная пищевой фрустрацией, простонала в ответ нечто невразумительное. – Помогите мне, прошу вас! Катя злится, а я не хотел этого. Я думал, она поплачет и успокоится, как все женщины. Но Катя – богиня, она не как все!

Отчаяние греческого принца не могло тронуть сердце Фени – сам наворотил, сам и разбирайся. А он продолжал тараторить:

– Я был вынужден сбежать, ведь теперь я разорен! Как бы я смотрел в глаза Кате, ведь пришлось бы продать наш большой дом, машину. У Кати не было бы красивых платьев, у детей – поездки в Диснейленд.

Грустно глядя на суши, Феня спросила:

– Так что случилось-то?

– У моей семьи были отели на Черном море, ими наемный управляющий занимался. Этим летом случилось наводнение – отели затопило, их теперь надо ремонтировать. Управляющий, сволочь, деньги на ремонт взял и сбежал с ними! Все лето отели простояли впустую. И теперь у меня больше нет ни гроша! На последние деньги я купил паспорт, уехать смог. Сейчас работаю на апельсиновой плантации…

– Но вы же кучу денег оставили Кате!

– Да, это был страховой фонд, который мой отец создал, и те деньги, что удалось выручить, продав затопленные отели. А больше у нас нет ничего! Катя разлюбит меня, если мы будем в бедности жить! Но как же я по ней тоскую! Что мне делать?!