Анна и Сергей Литвиновы: Наш маленький Грааль

Но стоило окончательно проснуться, взглянуть на малыша – такого свеженького, глаза сияют любопытством, – и настроение сразу стало улучшаться.

Ребенок ведь не виноват, что проснулся ранним утром, – детям так положено. Откуда ему знать, что мама только к четырем утра заснула? Ночью он почти не орал – и на том спасибо.

– Доброе утро, Никитка! – поприветствовала Ася сына.

– Бу-у-у! – радостно откликнулся тот. И протянул ручки – обниматься.

Она с удовольствием вынула его из кроватки, поцеловала и посадила к себе на постель. Сменила теплую со сна пижамку на свитер и ползунки. А теперь внимание! Аттракцион: удастся ли одеться самой и одновременно проследить, чтобы малыш не сверзился с кровати? Никитка в последнее время – ползучая катастрофа. Носится на четвереньках со страшной скоростью – кровать, даже двуспальную, пересекает за пару секунд.

Одеться удалось, потому как Никитка выбрал себе другую забаву: Ася с трудом оттащила сына от спинки кровати, которую он с аппетитом пробовал на свой первый зуб. Ася покачала головой – на светлом дереве остались видимые отметины, дед, наверно, рассердится – и предложила:

– Пойдем ползать?

– У-у-у! – с готовностью откликнулся сын.

Ася подхватила его под мышку и вышла из спальни.

Весь дом, похоже, еще спал – ни единого звука не доносилось, только море где-то вдалеке шумело. Что ж, имеют право. Дед – старенький, а брат с сестрой – свободные… И Ася, чтобы не будить счастливчиков, решила унести малыша куда-нибудь подальше.

Дед вчера показывал, что на третьем этаже в его вилле расположен солярий – огромная светлая комната со стеклянными стенами и стеклянным же потолком. И на полу, отметила еще тогда практичная Ася, огромный и достаточно чистый ковер – будет малышу где поползать.

«А я, если получится, в кресле подремлю», – подумала она.

И отправилась на третий этаж. Никитка ехал на ее руках молча – только головой вертел, и Ася его прекрасно понимала. Столько, на его детский взгляд, кругом интересного! По стенам, вдоль лестницы, – картины с корабликами. Перила – по виду бронзовые и так смешно изогнуты. А как ступеньки интересно поскрипывают!..

До солярия добрались без приключений. Ася с облегчением опустила сына на пол – вот тяжеленный стал! – и Никитка с готовностью стартанул по пушистому, необъятных размеров ковру. А она цепким материнским взглядом осмотрела помещение – выискивала потенциальные опасности. Стеклянные стены Никитке, наверно, разбить не под силу. А вот огромные антикварные вазы, что расположены по четырем углам комнаты, он опрокинет запросто. И цветы, что стоят в своих горшках прямо на полу, здесь тоже явно лишние – на Никиткин, конечно, взгляд. И кофейный столик, сплошь из стекла, малыша, разумеется, заинтересует. А уж часы – небольшие, но по виду бронзовые – и вовсе суперпредмет. Особенно если стучать ими по стеклянному столу. Да уж, подремать в кресле ей, похоже, не удастся.

И Ася, то и дело поглядывая на сына (пока что он вполне безопасно ползал вокруг кожаного дивана), подошла к огромной стене-окну. Ух, ну и вид! Море будто бы совсем рядом полощется. В дедовом прежнем, бедненьком и самодельном поместье, чтобы море увидеть, нужно было лезть по крутой и опасной лестнице в некое подобие голубятни. А тут – просто встань у окна и наслаждайся бескрайней свинцовой гладью. И чайками, что тревожно кружат над кромкой побережья. И тем покоем, который невольно разливается по телу, когда смотришь на водную стихию…

«Эх, сейчас бы еще в кресло упасть, в плед из альпаки закутаться, да чтобы Арина чайку горяченького подала, да с пирожными! – размечталась Ася. – И с малышом пусть гувернантка возится, а я бы только издали наблюдала и пару раз в час подходила его поцеловать!»

Положительно, богатство – даже чужое – действует на человека разлагающе. В их-то скромной московской квартирке подобных мыслей сроду не возникало. Наоборот – Ася привыкла, что именно она всегда и подает, и подносит, и возится .

«Нет, дед – молодец, – думала Ася. – Откуда бы ни взялись на самом деле его миллионы – распорядился он ими правильно. Пусть все говорят, что строить в подобной глуши такой роскошный дом неразумно. Ну и ладно, что неразумно. Зато красиво».

Море хоть и зима, а все равно не просто серое, сверкает целой палитрой. Тут и черные краски, и пенная седина, и даже, в робких солнечных лучах, вполне летняя лазурь. Зря папа называет деда чудаком. Даже ради одного этого вида стоило уехать из поселка сюда, в лес… Вот дядя Митя, будь он жив, наверняка бы такой дом оценил.