Наталья Александрова - Кресло на чердаке

– Ах, шутка? Ну да, конечно… – Надежда изобразила вежливую улыбку.

– Марфа, – представилась колоритная особа. – Марфа Морковская. – Она снова выжидательно взглянула на Надежду и, не дождавшись реакции, добавила: – Та самая…

– Ах, та самая… – протянула Надежда, пытаясь понять, что от нее требуется.

– Ну да. Помните скандал в Зауральском драматическом театре? О нем тогда все говорили и писали.

– Скандал? – переспросила Надежда.

– Ну как же! Спектакль «Оргазм в реанимации»… это была самая нашумевшая постановка сезона! Во всяком случае, в нашем районе. Так вот, это моя пьеса.

– Круто! – проговорила Надежда, поскольку именно такую реакцию и ждала, судя по всему, ее собеседница.

– Еще бы! – Марфа плотоядно улыбнулась. – Скандал был громкий! Три первые постановки сорвали… А вообще, у меня свой собственный жанр – мистическая эротика. Этот жанр просто обречен на успех! Ведь что больше всего людей привлекает в театре?

– Режиссерские находки? – предположила Надежда.

– Ни в коем случае! Это только для высоколобых. А много ли их?

– Актерская игра?

– Это на десятом месте!

– А что же тогда?

– Секс и мистика! И обратите внимание – секс на первом месте, а мистика только на втором.

– Надо же, как интересно!

– А вы? – спросила Марфа после непродолжительной паузы.

– Что – я? – растерялась Надежда.

– Вы тоже из наших?

– Из ваших? – неуверенно переспросила Надежда, чувствуя, как глупо это звучит.

– Из наших ! – поправила ее Марфа. – Вы же приехали на этот фестиваль – значит, вы тоже адепт мистического театра.

Надежда лихорадочно соображала, какую роль выбрать, чтобы не проколоться. Она прикинула, что не похожа на человека из театральной тусовки, и выдала первое, что пришло в голову:

– А-а, извините, Марфа, я не сразу поняла. Я вообще-то из газеты, мне поручили написать о вашем фестивале.

– Из газеты? – в голосе Марфы зазвучал неподдельный интерес, глаза хищно вспыхнули. – А из какой газеты?

Надежда снова на мгновение задумалась. На корреспондентку модного театрального журнала она, пожалуй, не тянет.

– Я из газеты «Утреннее какао». Это газета, извиняюсь, для домохозяек… в основном мы публикуем рецепты, способы хранения георгинов, но тут решили написать о театре…

– А что? Домохозяйки тоже люди! – еще больше оживилась Марфа. – Больше того, я вам прямо скажу – домохозяйки сексуальны, как никто другой! Ведь у них много свободного времени, а значит, много нерастраченной энергии, много нереализованных желаний… Так вы напишете обо мне? Уверена, смесь секса и мистики должна заинтересовать ваших читательниц!

– Непременно… – протянула Надежда. – А вы не расскажете мне об Эдуарде Багровском?

– Об Эдуарде? – Лицо Марфы вытянулось. – Ну да, он, конечно, популярен, но, на мой взгляд, его подход к мистическому театру изжил себя. Его время прошло. Я ведь сказала вам, что прежде всего ищут зрители в театре.

– Секс и мистику! – вспомнила Надежда.

– Да, секс и мистику! Причем именно в таком порядке! А Эдуард… он не придает должного значения сексу, а значит, его театр обречен. Он смотрит в прошлое! Он смотрит во вчерашний день! Он ставит пьесы авторов прошлого и даже позапрошлого веков. Эдгар По, Артур Конан Дойл… Помните его постановку «Собака Баскервилей»? Кстати, собака у вас хорошая.

– Что? – Надежда удивилась такой резкой перемене темы. – Да, собака очень хорошая, это маламут.

– Она не хочет попробовать себя на сцене?

– Что? – удивленно переспросила Надежда. Она подумала, что ослышалась.

– Ну да. В моей новой пьесе есть роль женщины-оборотня. Она во время секса превращается в огромную волчицу. Так вот, я подумала, что ваша собака…

– Нет, Розамунда никогда не думала о театральной карьере. У нее другие планы… – Надежда стала пятиться, подтаскивая за собой Рози, но это было все равно что тащить за собой вагон, груженный железными болванками.

– А зря! – не отступала Марфа. – У нее прекрасные сценические данные. Тем более такое выразительное имя – Розамунда! Выразительное и больше того – чрезвычайно сексуальное!

Рози наконец отступила, испугавшись такого натиска, и Надежда оказалась между ней и Марфой.

В этот момент из дома выскочила взволнованная блондинка лет сорока, с растрепанными волосами и покрытом пятнами, мятым лицом.

– Вы его не видели? – воскликнула она, обращаясь одновременно к Марфе и Надежде.

– Кого? – отозвались те хором.