Андрис Лагздукалнс: Проклятые рубины

– Вот держи! – граф бросил на стол несколько пачек денежных купюр в банковской упаковке. – Здесь сто пятьдесят семь тысяч. Это достойное вознаграждение за твои труды. Тебе хватит и на твоих шлюх, и на собственное дело. Но ты ведь не собираешься применять свои знания на деле? Не так ли? Тебе претит работа на кого-то, да и сама работа вообще. Те твои писульки, которые ты мне время от времени подсовываешь, никуда не годятся. Если ты вложишь в них деньги, то непременно прогоришь. Никто не станет печатать эти книги, никто не станет их покупать, а тем более читать. Да и книгами их назвать можно с трудом, – граф одной рукой взял со стола бокал, а другой стилет.

Поигрывая сверкающим в отблесках пламени лезвием, он пригубил коньяк и презрительно посмотрел на своего гостя.

– Забирай деньги и убирайся вон из моего дома. Я не желаю тебя больше видеть! – граф допил коньяк и поставив бокал на стол подкурил сигару от огня золотой зажигалки.

– Хорошо. Я возьму эти деньги. Но вы ошибаетесь, считая, что я этим ограничусь. В недалеком будущем, я получу гораздо больше денег. Вам не стоило столь презрительно относиться ко мне. Возможно, я бы смог смириться с вашей оценкой моих деловых качеств, но мое творчество вы не имеете права осуждать. Вы, который в своей жизни не написали ни пары рифмованных строчек, не говоря о прозе. Вы, живущий в отблесках славы этой талантливой девки, которую подобрали на помойке и используете, вместо шлюхи, не пожелав иметь от нее детей. Как вы можете меня осуждать?

– Что это с тобой? С каких пор ты стал разговаривать со мной в таком тоне? Куда делась твоя плебейская благодарность и склоненная голова? Кто дал тебе такое право? – граф удивленно взглянул на своего посетителя.

– Ваш скорый уход из жизни, дает мне это право. Я хочу, чтобы вы и на том свете мучились вопросами, которые только что озвучили. Гореть вам в аду. Вы, который использовали мою мать для достижения своих целей. Вы, который потом бросили ее беспомощную и больную. Вы, который шарахаетесь от меня как от прокаженного, ни разу в жизни не оказав мне помощи по своей воле, лишь заставляя меня вымаливать у вас крохи. Вы сейчас получите расплату за свои грехи, – мужчина резко выговаривал слова, как бы бросая их в лицо своему оппоненту.

При этом он выглядел совершенно спокойным, стоя у старинного бюро красного дерева и держа руки в карманах брюк.

– Что за бред ты несешь о моей скорой кончине? Ты собрался меня убить? Не смеши. У тебя не хватит духа даже зарезать курицу, окажись ты на необитаемом острове, – граф допил коньяк и взяв хрустальный прямоугольный графин наполнил бокал вновь. – И о каком унижении ты говоришь? Ведь ты сам поставил себя в такое положение, придя ко мне в первый раз с протянутой рукой. Я мог бы дать тебе больше. Возможно, даже взял бы тебя в дело. Но твой жалкий вид, твое унижение предо мной, а особенно перед деньгами, которые ты боготворишь, сыграли с тобой злую шутку. Ты хотел разжалобить меня, но вызвал лишь отвращение. А теперь скажи что я не прав?

– Я не знаю и не умею читать ваши мысли, но свое вы получили. И мне незачем стрелять в вас или резать вам горло. Одно из любимых средств Борджиа уже начало свое действие.

– Что ты сказал? Какое средство? Причем здесь Борджиа? Господи, ты, что отравил меня? Жалкий слизняк! Признавайся, ты это сделал? Как? Когда?

Граф схватился рукой за горло, дыхание у него сперло. Сердце суматошно металось в груди, гоня потоки крови по начавшим сужаться сосудам.

– Несколько минут назад, пока вы лазали в сейф за своей подачкой, – усмехнулся гость. – Все кончено. Я заберу стилеты, продам их. Поверьте, этих денег мне хватит до конца дней, а моим потомкам на несколько поколений, – ухмыльнувшись, мужчина допил коньяк и пристально посмотрел на графа.

– Идиот. Ты не сможешь их продать. Тебе никто не заплатит и рваного франка. Все знают, что теперь стилеты у меня. Возникнут вопросы и ты закончишь свои дни в тюремных застенках маленький мерзавец, – силы оставили графа и он вынужден был сесть в полукресло, облокотившись локтями о стол.

– Не врите. Никто ничего не знает о стилетах кроме посредника. В том числе и ваша супруга. Вы настолько жадны и трусливы, что даже ей ничего не сказали. А с посредником я договорюсь. Заметьте, ведь я мог и не говорить вам, что выполнил ваше поручение, а просто присвоить деньги, которые вы дали на покупку коллекции.

– Присвоить деньги? Что ты этим хочешь сказать? – лицо графа исказила гримаса боли.