Александра Маринина - Безупречная репутация. Том 2

Дзюба задумчиво посмотрел на нее, потом потер ладонью щеку и слегка улыбнулся.

– Вы рассказывали про Вербицк и про то, как там специально обученные деятели манипулировали общественным мнением, я помню. После этого я много специальной литературы почитал по нейролингвистике, мне любопытно стало, кучу всего интересного узнал. Вы об этом?

– Именно об этом. Участковый тебе дал подробное описание того мужчины, который насчет разрешения на оружие обращался?

– Дал. Думаете, он и здесь возникнет?

– Не знаю, но есть смысл иметь его в виду.

– Я понял. Ну все, пошел, не скучайте тут, Анастасия Павловна.

Сука! Сука! Сука! Какого черта она поперлась в это кафе? Что она там забыла? Подумаешь, зашла с Кисловым один раз, так что теперь?

Ему стало нехорошо, спина покрылась липким потом, во рту пересохло. Происходило нечто такое, чего он не понимал. Не мог этим руководить. Не мог это контролировать.

А ведь начиналось все так спокойно, так благостно. Вадим немножко позлился на то, что суку Каменскую так быстро и легко отпустили, но вскоре утешился. В конце концов, именно в этом и состояло срочное задание: сделать так, чтобы ее задержали, доставили к следователю и помордовали как следует. Результат налицо, Вадим в очередной раз доказал свою эффективность, получил устную благодарность от шефа и толстый конверт с наличными. А то, о чем он мечтал втайне, в глубине души, это так, приятный бонус, которым можно было бы насладиться, если бы допрос у следователя закончился, например, задержанием и помещением Каменской в камеру, а еще лучше – последующим переводом в следственный изолятор, пусть и ненадолго, хотя бы на пару дней.

Бонуса не получилось. Но и без него все прошло просто отлично! Вадим много раз мысленно пересматривал придуманную схему и ловил себя на том, что особенно греет его душу один момент. Каменскую будут обвинять в сексуальных домогательствах по отношению к мужчине, по возрасту годящемуся ей в сыновья. Вот в чем главный цимес! Да, это не обвинение в преступлении, а всего лишь доказательство мотива для убийства, но ведь красота же! Все эти тетки, эти отвратительные бабы – ровесницы его матери и матерей его одноклассников, о господи, как же он их ненавидел! Он готов был уничтожить их всех скопом или каждую по отдельности. Их, которые сочувственно и снисходительно смотрели на него. Их, называвших его «жалким». Их, когда-то отрицавших его ценность как личности. И теперь, став взрослым, он будет унижать и терзать женщин того поколения при любой возможности.

Однако собственная идея, на которой построена вся схема с Каменской, выглядела в глазах Вадима все более и более симпатичной. А что, если и в самом деле…

Вообще-то он всегда предпочитал девушек младше себя. Дело не в свежести и упругой коже, дело в уме и жизненном опыте. Вадим признавал для себя только позицию «старшего», руководящего и контролирующего. Если и выбирать женщину постарше, то только такую, которой он сможет управлять.

Но с этими, которые из «поколения матерей», он сможет справиться без труда. Уж какие бы они ни были разумные и успешные, а против любовника на тридцать лет моложе у них оружия нет. Ибо инстинкт. Желание быть и в собственных глазах, и в глазах окружающих моложе, чем на самом деле. Быть привлекательной и желанной. Победившей возраст и перспективы старения.

Вадим был абсолютно убежден, что выведенная им формула работает безотказно и распространяется на всех женщин без исключения. Ни одна не устоит перед соблазном. И ни деньги, ни успешность, ни внешность влюбленного «сыночка» никакого значения иметь не будут. Важно одно: он на тридцать лет моложе. Он влюблен, а она молода и по-прежнему желанна. И точка.

Так почему бы не начать с этой сучки Каменской? Потешить себя, насладиться ее беспомощностью и последующим унижением, втоптать в грязь. Хорошо может получиться!

А кстати, где она сейчас? Что поделывает? Надо поближе познакомиться с ее обычными маршрутами, чтобы красиво спланировать «случайную встречу». Одиннадцатый час, он в отделе один – дежурит, делать все равно нечего. Включил определение геопозиции по мобильному телефону и к своему изумлению обнаружил Каменскую, вернее, ее телефон в том районе, где проживал покойный Кислов. Уточнил данные – получилось то самое кафе.

В общем-то ничего особенного. Вадим плохого не заподозрил – слишком уж всегда был уверен в своих силах – и связался с шефом. Просто доложил. Даже не доложил, а поделился изумлением, дескать, какие же бабы дуры, Каменская во время допроса столько унижений натерпелась из-за этого кафе, столько оскорблений выслушала, что будь она нормальным человеком – обходила бы его за три версты, а она, гляди-ка, притащилась на ночь глядя. Мазохистка, что ли? Или сентиментально предается воспоминаниям о безвременно усопшем?