Линн Уэйнгартен - Последние записки красивых девушек

– Можешь рассказать все это в полиции, – огрызается Джереми. – Не сомневаюсь, они с удовольствием с тобой это обсудят. – Он поворачивается и уходит.

А я стою, ни жива ни мертва. Мне тошно. Внутри у меня все горит. Хочу орать и визжать, сказать ему, что он не прав. Хочу остановить его. Но сказать мне больше нечего и сделать я ничего не могу. Скоро все развалится.

Делия

Однажды жил да был мальчик по имени Тревор, и он совершил плохой поступок, но причины у него были очень хорошие. Для плохих людей эти причины не имели значения, им плевать было на все его «почему». И Тревор не стал сидеть и ждать, пока беда сама придет, не стал ждать, пока его убьют , а с помощью новых друзей взял и спрыгнул с высокой скалы. И тело его утонуло, да так глубоко, что его не нашли.

Тревор любил музыку, играл на нескольких инструментах и работал диджеем. Его старые друзья пели у него на похоронах песни, пришел струнный квартет, и гитарист играл на электрогитаре. Потом в землю закопали урну, на которой было выгравировано его имя. Но это было чисто символическое захоронение – в урне ничего не было. «Она пустая, как пусто теперь у меня в сердце», – сказала тогда его мать.

Теперь этого парня зовут Себастьян.

И сегодня Себастьян сотворил на своем лэптопе ремикс. Голос диктора наложили на музыку, а в качестве заставки взяли видео с Вильямом, где он прячет лицо от камер, все прячет и прячет. Мы смотрим и смотрим этот клип. Мелодия на самом деле классная, легко запоминается. Мы все словно пьяные. Эшлинг танцует, подняв руки над головой, крутит своей классной задницей. Протягиваю руку и шлепаю ее. Она хохочет. Мы кайфуем от своей силы и правоты.

– Она никогда не устареет? – говорю я, не обращаясь ни к кому и ко всем сразу. Не жду от них ответа. Сейчас мы веселимся, но я уже переживаю о том, что будет дальше. Ведь причины – это все. Только причины имеют значение.

Мне не составило большого труда убедить их в том, каким должно быть продолжение. Эшлинг сразу согласилась – даже хотела объявить это своей идеей. Эван тоже. С Себастьяном было чуть сложнее, но я объяснила все на понятном ему языке. Ведь, по сути, он в своей жизни сделал то же самое. «А что, если это будет девочка? – сказала я. – Что тогда ?» И этого оказалось достаточно.

Но сейчас об этом думать не надо. Сейчас мы думаем о другом: если тебя нет, то и правил никаких нет.

Песня заканчивается. «Еще!» – просит Эшлинг. И Себастьян кривит губы, чуть ли не улыбается. Он смотрит на дверь. Знаю: он тоже ждет Джуни. Ладно, приятель, вставай в очередь. В очередь, черт бы тебя подрал.

И вот момент настает. Я чувствую Джун еще до того, как вижу, в груди у меня загорается ее ярко-голубой свет, освещая все темные уголки. Она возвращается раньше времени.

– Привет, Джуни! – говорю я. Голос у меня громкий и грубый. Ее так легко расстроить – надо быть осторожнее. Не обнимаю ее, хотя мне хочется, но Эшлинг не спускает с нас глаз.

Джун поднимает ко мне лицо, и я понимаю: что-то не так. Чувствую, как свет внутри мерцает, и мне становится страшно.

Она стоит посреди комнаты, с трудом переводит дыхание.

– Джереми думает… он считает, что это я тебя убила.

Голос у нее тихий, гулкий и такой испуганный. У меня точно гора с плеч падает. Я думала, на самом деле случилось что-то ужасное. А Джереми – это голубь, ослик, комар. Задуть такую маленькую свечку ничего не стоит.

– Все в порядке, – говорю я. Мне хочется притянуть ее к себе и гладить, как маленького милого кролика.

– Нет, ты не понимаешь, – откликается она и смотрит на меня своими глазищами. Понимаю, что она не просто напугана, она в шоке. Чувствую ее состояние своей кожей. – Сказал, что собирается в полицию. – Притягиваю Джун к себе, она вся дрожит. Пусть мой жар ее согреет. – Он сошел с ума. Сказал мне… – Замолкает, словно не хочет говорить то, что собиралась.

– Что такое? – Теперь мне тоже становится страшно. Боюсь, я знаю, что она скажет, и в то же время боюсь, что не знаю.

– Джереми сказал, ты спала с Райаном еще до того, как стала встречаться с ним. С Джереми. Сказал, ты спала с каким-то пловцом, богатым и красивым, сама говорила ему об этом, и он решил, что это Райан. Это правда? Что ты спала с пловцом?

Слова выскакивают из нее сами собой, без остановки. Но я услышала самое ужасное. Она говорит: Джереми сошел с ума, но на самом деле так не думает. И боится Джун не полицейского расследования. Она боится, а вдруг он сказал правду?