Линн Уэйнгартен - Последние записки красивых девушек

– Джун! – зовет он. – Мне нужно с тобой поговорить.

Захлопываю дверь и задвигаю щеколду.

За дверью приглушенные крики Райана. Прижимаю ухо к дереву.

Вроде бы слышу «с ума сошел» и, похоже, он сказал «Джереми». А потом совершенно отчетливо:

– Думаю, это сделал он.

Все мое тело покалывает иголочками. Включаю свет на крыльце и смотрю в глазок. Лицо у Райана испачкано чем-то густым и темным. Это же кровь! Течет из носа по подбородку и щекам. Глаза у него безумные.

Достает телефон, и через миг звонит мой.

– Пожалуйста! – кричит он за дверью.

Не отвечаю.

Пальцы Райана словно порхают над клавиатурой. Приходит сообщение:

Пожалуйста, выслушай меня. Я пришел тебя предупредить.

А через секунду еще одно…

Джереми приходил ко мне.

Опять эсэмэска.

сказал, Делия забеременела от меня. Он был как помешанный.

сказал, из-за меня ее ребенок умер.

она была беременна? Если и так, то ребенок умер из-за него.

это он ее убил.

она была беременна не от меня. этого не могло быть.

Джун, я не вру. он обезумел от ревности. у него не все дома.

Я чувствую, как страх Райана просачивается сквозь дверь. Как быстро все меняется. Как быстро невероятное становится реальным.

почему я должна тебе верить?

ты мне уже солгал.

ты был с ней. Я это знаю.

Какое-то время Райан молча смотрит на экран. Плечи у него опускаются.

Ладно, да, я был у нее дома.

И это я уже знаю. Но все равно слова причиняют боль как удар под дых.

когда я был на каникулах, она позвонила и сказала, что потом ее не будет.

именно так она и выразилась.

но сказала, если я вернусь пораньше, мы увидимся…

я вернулся пораньше, чтобы встретиться с ней, но, когда пришел к ее дому, все было не так, как я думал.

она была под кайфом и вела себя по меньшей мере странно.

И тут я вдруг понимаю одну вещь, которую он не понимает и никогда не поймет: Она трахалась с ним. И делала это для меня.

Вот в чем секрет. Собиралась сказать мне, что он сделал, но только если я отвечу ей или перезвоню. Только если я заслужу это узнать…

Пла́чу и не знаю, кого оплакиваю. Делию? Себя? Нас обеих? Думала, что отлично знаю ее, и что она никогда бы не покончила с собой. Ни хрена я не знаю и не понимаю!

Выбрала Райана – и ошиблась. Делии больше нет. Я ее подвела.

Райан вытирает лицо, еще больше размазывая кровь по щеке.

потом мы услышали объявление.

я думал, она сама себя убила, потому что чокнутая.

теперь не уверен в этом.

Зато я теперь уверена: Райан не мог причинить ей зло. Он врунишка и придурок, но слабак. Он этого не делал. Не хочу, чтобы он тут был.

Уходи.

– Послушай! – слышу я приглушенный крик Райана за дверью. – Ну, пожалуйста! Джереми опасен. Он где-то рядом, я точно знаю!

Уходи.

немедленно.

просто уйди!

Он медлит, снова трет лицо, вздыхает. Наконец поворачивается и уходит.

Оставшись наедине со своими мыслями, понимаю одну вещь: я все время пыталась разгадать тайну, да только не ту. Мне надо понять другое, и это куда важнее: как я буду теперь жить без нее?

Через несколько минут Райан присылает мне еще одно сообщение:

Как думаешь, что у Джереми с рукой?

1 год, 2 месяца и 6 дней назад

Когда зазвонил телефон и на дисплее высветилось: ДЕЛИЯ, Джун была еще в кровати. На часах 16.36. Раньше, в любое другое воскресенье, Джун была бы у Делии. Согласно многолетней традиции, по воскресеньям они пекли торт «духовный».

Каждое воскресенье, пока мать и отчим Делии ходили в церковь, Джун прибегала к Делии, и та изобретала очередной кулинарный шедевр. Вообще-то подруга не отличалась любовью к выпечке, но такова была ее противоречивая натура. «В последовательности меня точно не упрекнешь», – любила говорить она. Пекла для Джун сногсшибательной красоты изделия – торт-башню к дню рождения или жирные шоколадные кексы с толстым слоем сахарной пудры, которые Делия называла «замерзшими маффинами», а однажды даже украсила очередной торт портретом Джун из глазури.

Вдвоем они устраивались в комнате Делии и уничтожали приготовленные ею лакомства, а как-то раз съели тесто для очередного кулинарного изыска, в результате чего у них в животе бурчало от сладкого. Подруги смотрели глупые фильмы, читали или болтали – неважно. Главное, Джун чувствовала себя неотъемлемой частью семейной традиции вроде воскресного обеда. В этом было что-то очень гармоничное , и даже той странной части Джун, которая и не подозревала, что гармония ей необходима, это нравилось.