Уэнди Уокер - Я все помню

Выходные выдались трудными и в эмоциональном плане принесли немало боли. Жена несколько раз плакала, порой запершись в ванной и открыв воду. А потом выходила с красным лицом и опухшими глазами. Сын был необычно спокоен, бо́льшую часть времени тренировался в бассейне или тусовался с друзьями. Проводить время с нами ему не хотелось.

Что же до меня, то я, по примеру жены, переборол свой страх, положил его в коробку и поставил на полку. Моего сына никто не изнасиловал, и без конца думать о том, что это могло случиться, было бесполезной тратой мысленной энергии. Все свое внимание я сосредоточил на том, что могло нести для него угрозу.

Время, которое я потратил на перезагрузку мозгов, пошло на пользу. К тому моменту, когда в понедельник ко мне на прием пришел Шон Логан, я уже обдумал следующий аспект своего плана.

Шон застрял у той красной двери. Несмотря на то что мы с головой ушли в этот процесс, к нему больше не вернулось ни одно воспоминание. Разочарование постепенно уходило, и я стал свыкаться с мыслью о провале. Шон находился совсем рядом с эпицентром взрыва. Но принял его на себя его товарищ, Гектор Валансия. Дознаватели сообщили, что он стоял, склонившись над самодельным взрывным устройством, будто пытаясь его разглядеть. Но ведь Шон потерял сознание. И вполне возможно, что воспоминания о взрыве вообще не запечатлелись в его памяти.

Порог кабинета он переступил с улыбкой на лице и выглядел при этом необычно спокойным.

– Как вы себя чувствуете? Как прошли выходные? – спросил я.

Шон сел и хлопнул себя по коленкам.

Отлично, док. Просто замечательно.

– Рад слышать. О чем-нибудь особенном не хотите рассказать?

Не знаю. Погода налаживается.

– Да. Снег наконец сошел, правда? В этом году он подзадержался.

Так оно и есть. В субботу температура поднялась до шестидесяти градусов [8] . В небе сияло солнышко, и я повез сына на бейсбольный матч команды «Бриджпорт Блюфиш». Пожалуй, возьму его и на игры Мировой серии, парень так разгорячился.

– Звучит здорово. А Тэмми?

Держится. Вы же знаете.

– Как насчет ваших приступов агрессии? Были?

Нет. Ни одного. Лекарства, похоже, все же принесли результат.

– Дело не только в медицинских препаратах, Шон. В таком режиме вы живете уже больше года. Это результат проделанной вами работы.

Шон был самым скромным и непритязательным парнем из всех, кого я когда-либо знал. Несмотря на достигнутый нами прогресс в деле восстановления его памяти, он выбивался из сил, чтобы контролировать свое поведение, укрощать эмоции, ставшие его «призраками», и гнать их взашей, пока он не разнес в доме еще одну стену. Он никогда не бил ни жену, ни сына. Перед тем как пойти на это, сначала пустил бы себе пулю в лоб. Но оказаться рядом с ним, когда он терял голову, когда бой выигрывали призраки, было ужасно.

Шон пожал плечами и уткнулся взглядом в ковер.

– Надо признать, вы добились значительных успехов. Как по-вашему, что вам помогло?

Ответ я знал. Мне было интересно, произнесет ли его он.

Не знаю.

– Не могли бы вы, к примеру, описать, что чувствовали во время того бейсбольного матча? Раньше вам доводилось лишь следить за передвижениями игроков и притворяться, что вы испытываете от этого удовольствие. Просто чтобы сын не чувствовал себя отвергнутым. А как было в эту субботу?

Совсем по-другому. Там был один момент. Раннеры нашей команды заняли первую, вторую и третью базы. Я толкнул сына локтем и сказал: «Вот оно, старина! Наши раннеры на первых трех базах!» У него широко распахнулись глаза… он вскочил, схватился за поручень и принялся орать: «Давай! Давай!» Я в этот момент крикнул что-то вроде «Да, дружище! Так их, давай!». Думаю, сынишка совершенно не понимал, что происходит. Он посмотрел на меня, его переполнял восторг, и он… просто не мог себя сдерживать, будто был готов вот-вот лопнуть от радости…

Голос парня дрогнул.

– Все в порядке, Шон, – сказал я.

Вооружившись моим разрешением, он всхлипнул. Всего пару раз, имейте в виду.

Ох… извините, док. Я лишь… меня просто переполняют чувства. Они все еще живут у меня внутри.

– Отлично, Шон. Ощущения такого рода прекрасны. Я знаю, мы потратили много времени на то, чтобы вы распрощались с «чужими» для вас эмоциями. Но чувство радости вам принадлежит. И вы имеете на него полное право.

Ох, док. Будь она неладна, эта чертова жизнь.