Уэнди Уокер - Я все помню

Я улыбнулся, но ничего не ответил. Дженни прошла мимо меня и села на диван.

– Я сейчас вернусь, Дженни. Лишь скажу пару слов твоей маме.

Хорошо, – сказала она и тут же вытащила телефон, как и подобает тинейджеру. Сидеть спокойно они попросту не могут. И тихо у меня сегодня точно не будет.

Я закрыл дверь, и Дженни осталась в кабинете. Одна. Я поговорил с Шарлоттой о дате следующего сеанса и для отвода глаз поинтересовался, не изменилось ли с того дня поведение Дженни. Долго женщина думать не стала. Вытащила телефон и сверилась с какими-то датами. Я напомнил ей, что по вторникам работаю в Сомерсе.

– Привет, Лукас, – сказал я, пожал мальчику руку и посмотрел в глаза. Он не был моим пациентом и по-прежнему смотрел на меня так, как дети смотрят на доктора. У них есть все основания для опасений, ведь само понятие «врач» подразумевает, что с вами что-то не так. Доктора иногда делают человеку неприятно, а то и больно. Так что я не обиделся.

Все это заняло не больше трех минут. Но больше мне и не требовалось. Я попрощался с ними и вернулся в кабинет.

На экране компьютера без конца крутился рекламный ролик автосалонов Боба Салливана. Снова и снова звучал его голос. Дженни это никоим образом не тревожило. Я подошел к столу, девушка улыбнулась.

– Прости. Я оставил его включенным.

Все в порядке, – сказала она.

Я выключил ролик, подошел к стоявшему напротив дивана стулу и сел.

– Время от времени я люблю смотреть новости. Но эти рекламные ролики ненавижу. Я знаю, что в этой фирме работает твой отец. Но, похоже, просто ненавижу рекламу.

Дженни снова улыбнулась, и я поудобнее устроился на стуле, довольный, что выполнил эту часть своего плана, своей миссии. Но потом увидел ее лицо. Глаза. У меня перехватило дыхание.

Раньше я уже описывал мои впечатления о Дженни и говорил о том, насколько эта девушка поставила меня в тупик, когда я увидел ее несколько месяцев назад в перерыве между изнасилованием и попыткой самоубийства. И упоминал, как она не походила на жертву психической травмы. В моих глазах это имело смысл, ведь примерно в то же время я узнал о том, как ее лечили. Думаю, я тогда даже сказал, что не утратил профессионального чутья. Потом мы с ней стали работать, но, говоря по правде, после встречи с Шоном она изменилась опять. В среду, во время нашего последнего сеанса, мы осуществили прорыв, тьму пронзил лучик света. Воспоминание. В тот момент, когда она вновь внутренне пережила тот кошмар, я видел, что ее накрыла волна паники. Заметил в ее глазах проблеск боли, ужаса и шока. Но потом все это унесли с собой изнеможение и усталость. Когда Дженни ушла, заметить по ней что-либо было очень трудно. Прошло два дня. Два дня, которые она прожила с этим воспоминанием.

Изучая ее лицо, я старался вежливо улыбаться. И в этот момент увидел. Впервые за все время. Увидел в ее глазах изнасилование, соседствовавшее рядом с жизнью.

– Как ты себя чувствуешь после среды? – выдавил я из себя. Ох, какой же жуткий я человек! Я не мог поверить в то, что сам же и сотворил. Не мог смириться, что запустил механизм самого мерзкого предательства. Я открыл путь, ведущий обратно к той ночи. Пациент лежал на операционном столе, и я собирался заразить его вирусом лжи. У меня была возможность продемонстрировать ей истину в чистом, незапятнанном виде. Но вместо этого я намеревался приступить к реализации своего дьявольского плана и исказить ее в соответствии с моими собственными целями. Чтобы спасти сына. Чтобы спасти семью. Я сказал себе, что могу пойти на эту маленькую ложь, но остальное сохраню в целости и сохранности. Но разве так бывает? Моя маленькая ложь поставит на истине крест. Вирус вызовет инфекцию, которая будет питаться здоровой плотью до тех пор, пока та не умрет. Истина упокоится с миром. Меня охватило глубокое отчаяние. Ирония бросалась в глаза. Если я сейчас отступлю, моего сына допросят, а у меня отнимут пациента. Чтобы спасти сына, мне придется испортить собственное детище. Вы меня понимаете? Да или нет?

Дженни заговорила о своем воспоминании и о том, как оно все яснее и яснее представало в ее памяти. Рука на спине. Рука на затылке. Запах отбеливателя. Его член, проникающий в нее, и шок, нарастающий по мере того, как он напирает все сильнее и сильнее, разрывая ее внутренности. Жестокость. Боль. Сломленное животное. Тело животного и его дух. И то, и другое сломлено. То, как ее память сосредоточилась на том моменте, было просто изумительно. От этой мысли меня отнюдь не тошнит. Это было изумительно, потому что происходило в реальности. Я всегда был рядом, бдительно стоял на страже, и теперь мои усилия приносили плоды. За эти два дня Дженни не только вспомнила несколько фактов, но и ассоциировала их с чувствами, которые они породили. Описанные Шоном Логаном призраки больше не бродили в закоулках ее души. Они нашли пристанище, теперь их можно распознать, а потом с ними справиться. Мой метод сработал! Дженни плакала. Даже рыдала.