Уэнди Уокер - Я все помню

Тэмми призналась, что тогда, во время их встреч, не испытала ни одного оргазма. Сказала между строк, потому что была скромной и не являлась моей пациенткой. Процесс был для нее чем-то совершенно новым, и она добровольно принимала в нем участие, только чтобы помочь мужу. Вопрос возник в тот момент, когда мы приступили к обсуждению того, насколько часто они предавались любовным утехам, в том числе и на первом этапе их знакомства. Этот факт она привела, объясняя мне, что дополнительный половой акт был необходим ей по той причине, что она оставалась неудовлетворенной. Копать глубже я не стал, лишь поинтересовался, почему, на ее взгляд, так получалось.

Все это, его желание, его поведение в постели, воспринималось очень остро. Его напор был удивительно мощным и стремительным, это ощущалось даже в манере целоваться. Он кусал мои губы до крови. У меня даже не было возможности перевести дух. Я будто не могла расслабиться достаточно для того, чтобы вознестись к вершинам блаженства. Порой мы занимались любовью по целому часу, мое сердце бешено колотилось в груди, а наша кожа от пота становилась мокрой и скользкой. Это было примерно то же, что пытаться заниматься сексом, когда бежишь марафонскую дистанцию. Но сейчас все по-другому. Теперь мы знаем друг друга, и мне стало намного уютнее. Лекарства помогают Шону справиться с тревогой. Теперь все в порядке, правда. Тогда же я знала только один аспект его личности.

На этом мы остановились. Слова Тэмми мне вспомнились лишь год спустя, когда я завел аналогичный разговор с Шарлоттой Крамер. Полагаю, мне нужно немного рассказать, как я работал с Крамерами, когда они меня нашли. Мы с Дженни сразу же стали трудиться по два часа в день. Вскоре она влилась в группу моих пациентов, испытавших психическую травму, и это, как вы впоследствии увидите, во многих отношениях стало поворотным пунктом. Раз в неделю я встречался с ее отцом и матерью, иногда раз в две недели, если это их устраивало. И Дженни, и Том представляли для меня открытую книгу. Но не Шарлотта. Боль и снедавшее ее чувство вины – как из-за отношений с Бобом Салливаном, так и потому, что она проглядела отчаяние Дженни – дали мне в руки мощное оружие, позволившее сокрушить все защитные бастионы этой женщины.

О том, что пора, я понял примерно через три недели после начала лечения. То, что она хранит какие-то тайны, мне было очевидно с самого начала, и в тот день я решил вытащить их на свет божий. В разговоре между нами повисла тягостная пауза, и я не сделал ничего, чтобы нарушить молчание. Не могу сказать, как долго это продолжалось. Нам кажется, что мы точно чувствуем время, но в подобные мгновения одна минута может восприниматься как десять. Она нервно перекинула левую ногу на правую, потом правую на левую, и я наконец заговорил:

– Вы верите, что все ваши откровения останутся между нами? Независимо от того, о чем пойдет речь. Что даже закон не в состоянии заставить меня выдать ваши тайны?

Ну конечно. То есть… да. Мне это известно.

Я кивнул:

– Тогда почему вы мне ничего не рассказали?

В ее секреты я посвящен не был. А она была женщина умная. Чтобы вы в этом не сомневались, скажу, что мои утверждения, будто я что-то знаю, ее отнюдь не убедили.

Шарлотта, скорее, отчаянно нуждалась в поводе для того, чтобы обо всем мне рассказать. И я ей такой повод дал.

Не знаю , – сказала она . – Я не думала, что это так бросается в глаза.

Именно в тот день она поведала мне о своей любовной связи. И в тот же день я вспомнил разговор с Тэмми.

– Почему для вас это так важно? – спросил я Шарлотту. Нам нужно было покопаться в ее прошлом, добраться до второй тайны, добраться до альтер эго и накормить его. Вот почему этот вопрос оставался открытым.

Я не знаю.

Я спросил, хотелось ли ей что-то узнать, поговорить об этом и поможет ли это как-то ее семье. Она на мгновение застыла в нерешительности, но все же согласилась.

– Ну хорошо, давайте начнем с того, что лежит на поверхности, – сказал я. – Ваша проблема как-то связана с сексом?

Перед тем, как ответить, ей пришлось задуматься.

Знаете, это как-то странно. По правде говоря, встречаясь, мы только этим и занимаемся. А когда его рядом нет, то есть львиную часть времени, я думаю о сексе с ним. Но хотя это продолжается вот уже три года, я ни разу не испытывала… ну… вы понимаете.

– Оргазма? – спросил я. Для меня вошло в привычку использовать разные слова. Обычно мужчины говорят «кончить». Они используют этот термин с такой легкостью, будто говорить о чем-либо подобном в таком ключе вполне нормально. Кончить, член, жопа, сиськи, дырка. Мужчины пользуются этими терминами без всякого стеснения. А вот женщины нередко затрудняются в выборе слов, обиходных названий избегают, хотя медицинские, по всей видимости, тоже ставят их в затруднительное положение. Чаще всего они умышленно запинаются и ждут, когда я приду им на помощь. Я без проблем довожу до конца их мысль и во время разговора устанавливаю приемлемые с моей точки зрения границы.