Татьяна Коган: Клуб для избранных

— Меня уже пригласили на работу две крупные компании, так что сразу после учебы меня ждет теплое местечко. Поработаю усердно пару лет, потихоньку буду откладывать, инвестировать в высокие технологии — это сейчас особенно актуально наряду с фармацевтикой. Потом пойду на повышение. Еще через пару лет куплю квартиру или дом, потом озабочусь поисками жены…

Бобби всегда горел энтузиазмом и со стороны мог показаться оторванным от реальности идеалистом в розовых очках. У него и внешность была подходящая: полный, румяный, щекастый, он напоминал веселого поросенка. Многие конкуренты недооценивали его способности, пойдя на поводу у первого впечатления. Большинство из них впоследствии сильно недоумевали, когда веселый поросенок проявлял волчью хватку и наступал им на горло.

— А ты как, а? Останешься в армии? Или есть другие идеи, а? — обычно спрашивал Бобби, весь вечер потягивая одну несчастную порцию виски за стойкой бара.

Идей у Майка никаких не имелось, но он маскировал их отсутствие общими фразами, лишь бы не видеть наполовину удивленный, наполовину сочувствующий взгляд товарища. Наверное, он в чем-то завидовал Бобби. Этой его уверенности в выбранном пути, отсутствию колебаний. Приятель знал, чего хочет, и двигался в правильном направлении, добиваясь намеченных целей. Его жизнь, подобно учебнику математики, имела все необходимые формулы, решения и ответы. Свою же собственную судьбу Майк сравнивал с вырванной страницей из длинного эссе по философии: мыслей много, но ни одной внятной. И вообще непонятно, с чего все началось и к чему приведет.

Служба в армии не была его мечтой, хотя определенные прелести в ней присутствовали. Например, плотный график, порой доводящий до полного физического изнеможения. Существовать намного проще, когда все твои желания сводятся к одному: выспаться по-нормальному. На изматывающую рефлексию нет ни времени, ни сил — именно это ему и требовалось. Не размышлять, не думать о жизни. Не чувствовать собственную никчемность.

Да, на службе он не летал от счастья, но и не горевал — это уж точно. А потом его оттуда поперли. И все стало гораздо хуже.

Крохотная кухонька располагалась слева от входной двери. Майк достал из шкафа стакан, налил из-под крана воды и жадно выпил. Вытянутое оконце выходило в образованный четырьмя стенами колодец. Соседние дома прилегали друг к другу почти вплотную. На выступающем козырьке над окном напротив, этажом ниже, валялись какие-то тряпки и осколки стекла. По серой бетонной стене поднималась ржавая пожарная лестница и исчезала где-то за высоким сплошным забором, ограждавшим соседскую крышу. Такой забор скорее подходил для закрытой фермы, где перевоспитывают нарушивших закон тинейджеров…

Майк посмотрел на часы — без четверти восемь. Бобби обмолвился, что Интернет в квартиру пока не провел, так что «сам придумай, чем себя развлечь». Он хотел тогда сказать, что для развлечений требуются деньги, с которыми, мягко говоря, напряженка. Но, разумеется, не сказал. Майк не привык жаловаться. Его проблемы — это его проблемы, и ничьи больше.

Он зашел в ванную и долго изучал себя в зеркале. Викки, подружка, с которой они встречались почти два года и которая сбежала, когда у него начались трудности, говорила, что он похож на Колина Фаррела, хотя он сам, хоть ты тресни, не видел ничего общего. Майк пристальнее всмотрелся в свое отражение: коротко стриженные темные волосы, глаза невнятного, зеленовато-коричневого цвета, который Викки красиво называла hazel — ореховый. Прямые, лишенные изгиба брови, открытый лоб. Его можно было считать привлекательным, если бы не застывшее агрессивно-усталое выражение на лице.

Он по-быстрому принял душ и вернулся в комнату, достал из спортивной сумки чистое белье. Полет занял всего два часа, а он вспотел так, будто десятку пробежал. Чертовы нервы. Раньше он так не волновался. И из-за чего? Из-за какой-то работы!

Майк переоделся, достал из куртки шоколадный батончик, к которым питал слабость. Пододвинул стул и сел у окна, уставившись в вечерние сумерки и задумчиво жуя. Окна спальни глядели на тихую улицу и дом из красного кирпича. В этом районе, носившем название Бикон Хилл, большинство зданий копировали одно другое. У Бобби отличный вкус на недвижимость — Бикон Хилл, возвышающийся над первым общественным парком страны и Капитолием штата, считается самым престижным районом города. Это излюбленное место политиков и общественных деятелей всех сортов.