Раян Фарукшин - Отработанный материал. Тень защитников Отечества

Тяжело на душе. А водка помогает, заглушает боль, притупляет обиду. Ему так казалось.

Получается, что каждый день «по чуть-чуть» превращалось в недельный запой. И вот, как итог, увольнение с работы и непрекращающийся скандал дома.

До случая на открытом бассейне, Андрюха не работал чуть более двух месяцев, и выпивал с разными людьми и по всяким причинам в любых уголках посёлка.

Следующая моя встреча с Андрюхой произошла через полтора месяца после трагедии, второго августа. На празднике в честь дня воздушно-десантных войск. Тогда Андрюха выпил три «обязательных» тоста, и больше к рюмке не прикасался. Рассказал мне, что устроился на новую работу, помирился с семьёй и не брал в рот спиртного ровно месяц. Я похвалил его, искренне порадовавшись его маленьким, но важным победам, из которых и складывается нормальная жизнь.

В конце нашей беседы Андрюха признался, что к водке его тянет сильно, но он не пьёт, и надеется, что не будет пить. От страха за своё будущее. От страха за своё прошлое. От страха перед кошмарными снами. Снами, в которых приходят к нему два мёртвых мальчика. Тот, афганский, и этот, наш.

В тихом, тёмном углу беседки у чистого лесного родника мы молчали несколько минут…

Кто сказал, что мужчины не плачут?

(2007 год, март)

Мистер, всегда тактичный и пунктуальный, прежде чем войти в кабинет, негромко постучал пальцем в приоткрытую дверь:

– Разрешите?

– Здоро́во! Заходи, не тормози!

Мистер переступил через порог. Приветливо улыбнулся, протягивая руку:

– Добрый вечер!

– Ты чего стучишься-то? – пожав его крепкую пятерню, я возвёл руки к небу. – Интеллигент, прям, деревенский! Распахнул, да вошёл, вот и все проблемы!

– Воспитание, моё старое светское воспитание не позволяет вести себя иначе, – скороговоркой ответил Мистер тоном криминального персонажа Андрея Миронова из фильма «Бриллиантовая рука».

– Рассказывай, чего нового, хорошего?

Аккуратно повесив куртку на плечики в шкафу, Мистер пожал плечами:

– Нового? Ничего. Всё, как всегда. Работа, работа, работа! Насосы, штанги, промывки, глушение.

– Раян, чего он там тебе лапшу вешает, а? Опять сочиняет про то, что подземники – самые лучшие нефтяники? Это, хочу заметить, довольно спорно, – звонко бряцая железными шипами на грубых рабочих ботинках в родной Клуб воинов-интернационалистов, или, как говорят в народе – «Клуб Афган», завалился Бабай. С красной от усталости, ветра и мороза физиономией, но в хорошем настроении. В отличие от помощника бурильщика бригады по подземному ремонту скважин Мистера, Бабай трудился мастером в цехе эксплуатации и ремонта зданий и сооружений, но планировал, получив второе высшее образование, перейти в нефтегазодобывающий промысел. Работу промысловика он считал наиболее ценной и важной.

Бабай размотал с шеи метровый шарф, стянул перчатки. Разминая околевшие пальцы, жестом поприветствовал товарищей:

– Салам, мужики!

– Добрый вечер, Бабай, – откликнулся Мистер. – И я никогда не устану повторять, что подземники – лучшие нефтяники!

– Ага, подземники! Всё начинается с добычи, а подземный ремонт – дело десятое, – вслед за Бабаем в кабинет ворвался промысловик Валера, оператор по добычи нефти и газа. – Всем салют!

– Привет, нефтепромыслы!

– Слушай, дружище, – обращаясь к Мистеру, Валера кашлянул, – вы же сами, «ломастеры», скважины так чудовищно ремонтируете, что потом по три раза за год на одно и то же место вас на повторный ремонт ставят. Нет?

– Да вы все, парни, без прокатно-ремонтного цеха – никто! Скважины и качалки, без текущего обслуживания и ремонта, просто груда никчёмного металлолома, – послышался из-за отворяющейся двери весёлый голос Мамонта, слесаря-ремонтника. – Привет-привет, передовики!

– Ты, давай, помалкивай, – пожал ему руку Валера, – стахановец небритый!

– Парни, мы просто молоды и горячи. У нас полно сил и энергии. И огромное желание сделать хоть небольшую, но карьеру, заработать деньжат на квартиру и машину, укрепиться в обществе, стать независимыми от обстоятельств. Это нормально, – начитанный Мамонт, как обычно, сверкал отточенными мыслями. – Но лет через пять, годам к тридцати, запал прогорит. Страстные споры и переживания о работе, свободное времяпрепровождение в сообществе ветеранов и баскетбольные тренировки по вечерам останутся в далёком прошлом. Они сменятся стиркой колготок для вопящих деток, перебранками с жёнами и бесконечным мелким ремонтом в наших жилищах.