Александр Спахов - Заклинатель Ос

Такое Николай видел не раз. Даже если женщины обращались в полицию и коряво, размахивая тряпкой как неопровержимой уликой, пытались что-то объяснить в участке, то им доходчиво растолковывали, что они просто совершили неудачную покупку по договорной цене. Только и всего. Разве в Париж они приезжают не за этим? Ну, может быть, не только за этим…

Двое белозубых, смуглых и курчавых жителей Неаполя только начинали свою пляску вокруг озадаченной Леры, а Николаю всё уже было ясно. Сейчас итальянцы произнесут несколько слов по-русски. «Привет. Девушка. Деньги». Затем покажут страницу неизвестно чьего паспорта с отметкой шереметьевского пограничника. Далее протянут пакет, из которого выглядывает ткань модного в этом сезоне цвета. Объект достанет бумажник, из окна автомобиля протянется длинная лапа и… И прости-прощай денежная халтура. Деньги, кредитные карточки и дорожные чеки будут украдены. Клиентка заплачет раз, заплачет два и наутро уедет обратно в свою прохладную страну. Никаких семи тысяч евро Коля не получит, и придется ему забыть о новой одежде, машине и отпуске в Марокко.

Такого Николаше не хотелось. И терять ему было, кроме своего гонорара, нечего. Поэтому, когда между лапой и изящным, тонкой змеиной кожи женским кошельком завязалось активное сращивание, он со словами: «Мадам, вас хотят обворовать», – шагнул вперёд и хорошо натренированным движением стиснул хрупкую кисть изнеженного в безделье мошенника. Тот взвизгнул и принялся заливисто угрожать какими-то весьма болезненными неприятностями. Коля сжал посильнее – и итальянец перешёл к уговорам и просьбам. Коля прибавил натиска, и жулик с драматизмом в голосе взмолился о пощаде. Николаша заслушался виртуоза и ослабил на мгновение хватку. Этого оказалось достаточно. Машина уехала. Кошелёк остался в руке объекта.

Лера приходила в себя.

– Мерси, месье! Мне говорили, чтобы я была повнимательней, но… всё так быстро! – Она перешла на английский.

– Вы могли бы остаться без денег, мадам.

– Наверное, я должна отблагодарить вас? – Голос Леры оказался под стать внешности – протяжным и плавным. – Как у нас говорят – «проставиться».

– Где это у вас? Вы из Польши, мадам? – Пусть Коля для неё будет французом.

– Нет, из России. Из Москвы.

– Так что же такое «проставиться»?

– Угостить выпивкой, месье. – Улыбка украсила лицо мадам Леры.

– Прекрасно. Рюмочка кальвадоса сейчас бы пришлась кстати. – Почему бы и нет, подумал Николай.

– А что такое кальвадос? Женщине его тоже можно? – Легкое кокетство было Лере к лицу.

– Можно, если ей уже исполнилось восемнадцать.

– Увы, восемнадцать ей исполнилось намного раньше, чем хотелось бы, месье. – Лерина улыбка из слегка лукавой превратилась в чуть грустную.

– Меня зовут Николя. Аспирант кафедры современного права. Вот мы и пришли. Кафе «Сара Бернар». Гарсон, два кальвадоса. А как зовут мадам?

– Валерия, – ответил объект.

Старый добрый кальвадос, хорошо выспавшийся в большой дубовой бочке, взялся за дело с азартом. Глаза Леры заблестели, а по щекам поплыл румянец. Яблочный аромат царапнул горло.

– Что бы вы делали, если б остались без денег? – спросил спаситель Николя.

– Придумала бы что-нибудь, – беспечно ответила Лера и опять улыбнулась.

И столько в этих словах, хоть и сказаны они были на неплохом английском языке, Николаша услышал русского, родного и близкого! Того, по чему давно скучал, чего не хватало ему, как иногда не хватает йода щитовидной железе. Он стосковался по простым человеческим отношениям, прямым и бесхитростным, теплым и бесплатным. Он устал думать на одном языке, а говорить на другом, устал принимать во внимание мелочные эмоции того или иного человека, мужчины или женщины, которых он, Николай, должен сохранить в кругу своих друзей. Ему захотелось русскую бабу, простую русскую бабу, душевную и незатейливую, как хочется иногда борща, картошки в мундире и рюмку водки. А сейчас как раз и сидела перед ним русская девушка, раскрасневшаяся и расслабившаяся после выпитого, хорошая и открытая. Такой никогда не придёт в голову, как американке Левински, сохранять на платье следы любви, с кем бы ни свела её судьба. Такая не будет скрывать желаний. Она близка и понятна русскому парню Николаю. И он всегда почувствует, чего ей надо.

– Вам понравился кальвадос, мадам?

– Очень.

– Гарсон, ещё кальвадосу!

Ему и самому захотелось стать для неё русским мужичком, ухарем и балагуром, лукавым и озорным, чтобы нашептывать на ушко незатейливые слова и не услышать в ответ ничего такого, что нужно запоминать и сверяться по франко-русскому академическому словарю: а что именно она имела в виду? Сейчас он всем сердцем чувствовал, что женщина, сидящая напротив, тоже его хочет, хотя она не намекала на это ни словом, ни жестом.